Черный Иркут

Дальше ехали уже в темноте. Милица долго сопротивлялась сну, но вскоре её голова склонилась к плечу Сергея, и он, облокотившись на пачки книг, придерживал её.

В Белград приехали утром. Милица должна была объехать несколько редакций, повстречаться с нужными людьми, взять бумаги, газеты и выполнить все просьбы друзей и знакомых, что жили в Республике Сербской.

Белград жил своей обычной довоенной жизнью. Как и в Призрени, люди гуляли по освещенным улицам, пили кофе, обсуждали повседневные дела и ждали отмены эмбарго.

После первых же встреч у Милицы испортилось настроение.

— Нам не раз внушали: все пути ведут в Белград, — горько призналась Милица Сергею. — Только нас никто не ждёт. Здесь ждут, когда придут американцы и вновь, как и прежде, сюда потекут займы. Они придут, но только с бомбами и ракетами. Белградцы смирились с блокадой по Дрине и ждут, когда с них снимут санкции. Нам же — двойное наказание: от всего западного мира и от своих. Здешние чиновники ухитряются наживаться на нашей крови. А Милошевич смотрит на всё сквозь пальцы. Они, эти преемники Тито, как камень, утянут его за собой на дно. Нет, сербы воюющие в тысячу раз лучше сербов тыловых.

«Всё как и у нас, — подумал Сергей. — Для кого война, а для кого мать родна».

Но стоило ей получить хорошее известие, как настроение её тут же поменялось.

— Всё, разрешение тебе получено, — обрадованно сказала она Сергею. — Я дозвонилась до Пале. Так что одной проблемой меньше. Единственное: надо успеть до семи вечера пересечь Дрину. После проезд запрещён. Но, я думаю, Мишко довезёт. На машине он как на самолёте. Скорее, скорее из Белграда, я не могу дышать его воздухом! Хотя раньше меня так тянуло сюда.

— Может, давайте прямо до Байкала? — предложил Сергей.

— Сколько километров? — поинтересовалась Милица.

— До Москвы что-то около трёх и там ещё всего каких-то пять тысяч.

— А до бодайбинской тайги? — спросила Милица. — У которой, как ты сказал, мои глаза.

— От Иркутска ещё более тысячи, но туда нет дороги, — взглянув на неё, быстро ответил Сергей. — Зимой тайга чёрная с проседью, как шкура старого медведя. Весной дымчатая, табачного цвета. Летом голубая.

— А ты видел медведя?

— Видел и даже убивал.

— Страшно было?

— Нет, это совсем не страшно, — подумав, ответил Сергей. — Говорят, что медведь неловкий. На самом деле это довольно умный, ловкий и проворный зверь. Но пуля-дура проворнее его, как и человека. А то, что зверь? На него не надо нападать первым. Иногда он может мстить. Но это в особых случаях. Вот был у нас в тайге один случай. Повадился к нам на свалку ходить медведь. Чаще всего появлялся он ночью. Перевернёт всё и уйдёт. А потом задрал лошадь. Начальство говорит: надо проучить хулигана. Но как? Тут кто-то вспомнил, что медведь любит мясо с душком и обязательно придёт к убитой лошади. Как это у нас водится, посовещались и решили сделать засаду. Неподалёку от задранной лошади на высокой поленнице настелили доски. Ночи там холодные. Кроме винтовок, взяли с собой спальники, а для сугрева — спирт. Ждали, ждали — мишка не появляется. Решили согреться, выпили спирту. Ночь, звёзды, с каждым часом всё холоднее. Выпили ещё. Тишина. Мишки нет. Тогда оставили дежурного, а сами залезли в спальники и уснули. Потом уснул и дежурный. А мишка появился под самое утро, налопался лошадиного мяса. И тут его привлёк храп. Медведь, как существо любопытное, полез на поленницу да вывернул жердь, которая её крепила. Она рухнула, и сверху на голову мишки с криками и матом повалились спальники. Медведь рыкнул и бросился наутёк. Охотники — из спальников и в другую сторону. Уже утром его нашли неподалёку, мёртвым. Болезнь с ним от страха произошла — разрыв сердца.

— Ой, что ты со мной делаешь! — смеялась Милица. — Я больше уже не могу слушать. Как ты интересно рассказываешь о своей тайге. Мне очень хочется там побывать. Только я всегда считала, что тайга зелёная.

— Это когда на неё смотришь близко. Ну, например, как я сейчас на тебя, — улыбаясь, проговорил Сергей.

За мостом через Дрину их остановила застава боснийских сербов. Милица взяла у Сергея паспорт и протянула его подошедшему милиционеру в такой же синей, как и у Мишко, камуфляжной форме.

— С нами русский, — сказал она.

— Что, всего один? А мы-то думали — целая бригада! — пошутил пограничник. — Долго же мы его ждали. Теперь, я думаю, наши дела пойдут в гору.

Сергей стоял, поглядывая на мутную Дрину, на заросшие лесом зелёные горы, и делал вид, что не понимает, о чём переговариваются сербы. Было стыдно за себя, за то, что всего не объяснишь этим парням, которые одни вот уже несколько лет ведут борьбу. Внизу вдоль дороги цвели маки, пахло сеном, близкой водой. Где-то неподалёку кричали горлицы, и Сергею вдруг подумалось, что это над лесами носятся безвинные души убитых людей.

После паспортной проверки долго ехали вдоль Дрины, затем круто развернулись и начали подниматься в гору. По пути то и дело попадались разрушенные, пустынные деревни, сожжённые дома.

— Милица, а кто такой Аркан? — прочитав на заборе надпись, спросил Сергей.