Черный Иркут

— Да я всё понимаю, — сказала Валя. — Провинция недолюбливает москвичей, но если представится такая возможность, поползут туда на карачках. Вернёмся, как говорится, к твоим делам. Скажу прямо, директор ставить пьесу не будет. Сделает всё, чтобы затянуть, а там или ишак сдохнет, или падишах умрёт.

В это время к нам подошла Хабибулина. Она накрыла столик и, прежде чем отойти за барную стойку, с ехидцей в голосе задала привычный вопрос:

— Что-то вам не сидится в Москвах?

— Да вот на родину тянет, — в тон ей с улыбкой ответил я. — Ничего поделать не могу. Где я в столицах смогу встретится и поговорить с теми, с кем мёрз на северах, кто согревал нас чаем?

— Ничего хорошего здесь нет, — с какой-то брезгливостью в голосе сказала Эля. — Так, одна мышиная возня и пьянство.

Она отошла на своё место. Что ж, у буфетчицы было собственное представление о качестве и смысле жизни в провинции. Но настроение мне она не испортила, я, глядя на её сжатые губы, решил: зачем жду подвоха, расстегну-ка я на пиджаке все пуговицы и постараюсь быть тем, кем был раньше, поскольку присутствие рядом со мною Вали подсказывало, что не всё так уж и плохо в нашем городе и в моей жизни и что здесь, рядом с нею, можно было говорить всё, что думаешь и ощущаешь.

— Да плюнь ты на наш театр и поищи возможность постановки в другом месте, — сказала Валя, когда я вернулся за столик. — Ну, так сложилось! Освободись от иллюзий. Продолжай работать и думать, как сделать пьесу лучше. А по том ты ещё спасибо скажешь моему директору, что не распахнул по первому звонку ворота, что дал возможность ближе и полнее познакомиться с Иннокентием.

Что ж, мои размышления нашли реальное подтверждение. Валя протягивала мне нить, чтобы я выбрался из театрального лабиринта. В нём мой самолёт был уже давно в воздухе, но где он приземлится, куда лететь, я не знал. Помнится, обучая меня лётному делу, инструктора говорили, что движение порождает сопротивление и что опираться можно только на то, что стоит твёрдо, что держит крыло в полёте. Бежать по болоту — непросто. Но никто не брал передо мною обязательств мостить по нему дорожку. Мости и преодолевай сам.

— В нашем городе есть ещё два театра, один — народный, другой — театр юного зрителя. Кстати, они ежегодно проводят Иннокентьевские чтения. Может, попробовать там? — вслух размышляла Валя. — Есть ещё театр в Омске, «Галёрка», там все выпускники нашего театрального училища. Всегда должен быть выбор.

— Губернатор, тот, который строит деревянный квартал, предлагал поставить пьесу в родном ему Петербурге. Но я отказался, мне хотелось в нашей драме, — сказал я. — По пьесе все действия проходят в нашем городе. Здесь даже когда-то ворота в честь присоединения Амура стояли.

— Где они сейчас? Разломали! Кто ещё помнит здесь о подвиге Невельского? Или твоего святого? А вот в Благовещенске стоит памятник Иннокентию, во Владивостоке — Муравьёву-Амурскому. В Николаеве-на-Амуре — Невельскому. А что у нас? Даже улицу Амурскую и ту переименовали. Вычистили всё под корень. А ведь присоединение Амура задумывалось именно здесь, в нашем городе. Чем бы сейчас без него был наш Дальний Восток?

— То-то и плохо, что не помнят, — сказал я. — Если ты не возражаешь, я пойду закажу у Эли коньяку. Вспомним, что было забыто, и начнём, как мы раньше говорили, делать погоду. А то этот дождь совсем ошалел.

— Я за всё заплатила, — вдруг сообщила мне Валя. И, как бы извиняясь, добавила: — Решила потратить тот неожиданный гонорар, который упал мне с неба. Ты не возражаешь?

Нет, я возражал, сказав, что если у меня нет денег на постановку пьесы, то на ужин найдётся. Я встал и пошёл к Хабибуллиной.

— Не суетись, — усмехнувшись, сказала Эля. — За всё уплачено.

— Тогда, если не затруднит, принеси, милая, бутылку хорошего вина или коньяка и коробку конфет, — попросил я Хабибуллину.

— Нет проблем, — улыбнувшись в пол-лица, сказала Эля. — Сделаем.

Успокоенный её услужливым тоном, я вернулся за столик.

— Сибиряки, они настырные, — весёлыми глазами встретила меня Валя.

— А ты что, не сибирячка?

— Нет, я хохлуша, меня маленькую привезли сюда из Харькова. Знаешь, почему я пошла работать в театр? Моя дочь Катя учится в Москве, в «Щуке». Получается, теперь у нас театральная семья.

Раздался звонок на мобильный Вали.

— Да, да, мы здесь! — засияв лицом, громко заговорила Валя. — Сидим в кафе у Эли.

— Тебе будет сюрприз, — спрятав мобильный в сумочку, сказала Валя. — Ты не пугайся. Моя дочь захотела познакомиться с автором пьесы. Который, когда-то давал провозку её маме по северам, — запнувшись, добавила она.