Черный Иркут

— Кому был бы интересен Белинский, если бы не было Гоголя?! — как-то, находясь у меня в Добролёте, воскликнул он. — Писатель пашет, критики обсасывают. И зачастую говорят и думают за нас, разбираясь во всём точнее и лучше, чем мы сами.

Об этих словах Астафьева я вспомнил недавно, ещё раз посмотрев фильм кинорежиссёра Сергея Мирошниченко «Река жизни». В нём критик Валентин Курбатов буквально не закрывает рта, говорит и за Валентина Распутина, и за людей, проживающих на берегах Ангары. И везде навязывает своё представление о том, что происходит сегодня в России и на берегах умирающей сибирской реки. Сегодня сваливать всё на Мирошниченко: он, мол, придумал такой режиссёрский ход, — не к лицу, тебя, как и Сапронова, пригласили для съёмок не статистами. Плохо, когда река выходит из берегов, ещё хуже, когда из берегов выходит человек.

— Каждый должен делать своё дело, — подытожил Астафьев. — Не надо тянуть всех под одно одеяло.

— Ну а как же вы? — спросил Пащенко.

— Я? — Астафьев задумался. — Вот, возьми мой рассказ «Кончина». Им и закончи сборник. Молодым в назидание.

На том и порешили. Сборник назвали «Молю прощения». А предисловие Олег озаглавил «Сказать сердцем». Надо добавить, что основная тяжесть в работе над изданием книги легла на Марину Ганичеву. Вот так она собрала нас под одну обложку, выпустив тот теперь уже далёкий, но такой родной и любимый нами сборник. Мы уже давно не молодые, а он остаётся в своём возрасте: весёлый, искренний и нужный всем нам.

В последние годы Марина стала главным редактором детского журнала о русской истории и культуре «О, Русская земля» и вместе с главным редактором «Новой книги России» Сергеем Ивановичем Котькало будут проводить международный конкурс для детей «Гренадеры, вперёд!». Так незаметно она переняла эстафету в жизни писателей России от Светланы Фёдоровны и будет делать всё, чтобы мы, как и раньше, держались вместе и чтобы не потух огонёк русской словесности. Многие помнят, что те люди, на которых упал глаз Светланы Фёдоровны, никогда не уходили из поля её зрения. Она была на премьере моего документального фильма «Иркутские мальчишки», на организованном Сергеем Ивановичем Котькало кинофестивале «Бородинская осень» и вместе с Михаилом Ивановичем Ножкиным поделилась своими впечатлениями об увиденном. Как всегда, говорила точно, эмоционально и объективно. А после, прочитав мой рассказ «Кинбурский волк», а действие рассказа происходит на её родине — на Кинбурской косе, она деликатно возразила Марине, которая посчитала, что это взгляд сибиряка, не совсем точно понимающего, что происходит сегодня на Украине.

В наш последний вечер мы сидели с ней после награждения победителей конкурса «Гренадеры, вперёд!». Сидели у самовара, вспоминали Пицунду, наши многочисленные поездки по России.

— Соединить в рассказе историю, сегодняшние настроения и психологию молодой женщины — задача не из простых, — сказала Светлана Фёдоровна. — Я считаю, что ты с ней справился.

Как много значили для меня её слова! Чем-то они напомнили мне слова Миши Зайцева, которые он написал, уезжая из Пицунды.

Хотелось бы ещё добавить, что Светлана Фёдоровна очень любила певицу Татьяну Петрову и в завершение вечера просила её исполнить песню:

Вы, деньки мои, — голуби белые,
А часы — запоздалые зяблики…

Вскоре её не стало. Вместе с нею ушло что-то доброе и сокровенное, которое не только объединяло, но и согревало всех нас.

На панихиде Патриарх всея Руси Кирилл скажет о Светлане Фёдоровне и о её муже Валерии Николаевиче проникновенные слова:

— Верность Творцу Светлана пронесла от младенчества-детства рядом с матерью Анастасией Алексеевной, воспитавшей троих детей без помощи мужа Фёдора (простого стропальщика Николаевского судостроительного завода, арестованного в горьком тысяча девятьсот тридцать седьмом — в год рождения дочери), — через испытание атеизмом советских лет, высоким общественным положением любимого мужа, многолетним преподаванием в Высшей комсомольской школе на кафедре педагогики до, наконец, возрождения церковной жизни в России. К вере и крещению в восьмидесятых годах двадцатого века привела она и Валерия Николаевича. Вместе с ним на рубеже двух веков она подошла к осознанию святости победоносного адмирала Фёдора Ушакова, над исследованием жизни и деяний которого Ганичев трудился в течение тридцати лет в архивах Москвы, Ленинграда и греческого острова Корфу, от книги к книге всё глубже проникая в глубинную суть души праведного воина. А распахнутой души Светланы Фёдоровны хватало на всех…

Совсем недавно, узнав, что Миши Зайцева уже нет в живых, я вновь перелистал его книгу. Я знал, что Светлана Фёдоровна любила его стихи, считая их точными, образными и светлыми. И натолкнулся на его прощальные строки: