Черный истребитель

— Значит, заграница и прочее отпадает. Ну что за бля! — ударила кулаком по матрасу Танька. — Попались. Как дети. Может, в газету пойти? На телевидение? На Красной площади встать с плакатами? Еще какую-нибудь глупость отмочить? Совсем уж глупую, чтобы он от нас отстал?

— Допустим, насчет Маршала я могу предположить, — не слушая ее бредней, рассуждал Саша. — В одной конторе мы не поместимся, лучше двое, чем один. Но это тоже не очень убедительно. И что такого может быть снято на эту дурацкую камеру? И зачем ему камера, если запись с нее можно переписать на что-нибудь еще?

— Значит, дело не в записи, а в камере, — мудро заключила Танька.

— Самая навороченная камера не стоит больше пяти штук баксов. А ему не деньги подавай — камеру. Бред, полный бред…

— Вот лучший способ борьбы с излишней романтикой! — патетически провозгласила Танька. — Один звонок от Скиннера — и ваши мозги приходят в норму!

— Это кто тебе такую чушь сказал? — улыбнулся Саша. Танька задумчиво поглядела на него. Почти обнаженная скульптура человека в глухих непонятках, одной рукой держащего мобильник, другой пытающегося прочесать в затылке лысину. Никакой романтики. Нет, ну, если отобрать мобильник, опустить руку от потылицы куда-нибудь к поясу — это еще куда ни шло. И то — в какой-нибудь другой ситуации.

— Я, — серьезно сказала Танька.

— Прошли последствия коварного колдовства? — внимательно посмотрел на нее Саша.

— Начисто, — облегченно вздохнула Танька. — Просто начисто.

— Ну и хорошо. Спать. Спать, спать по палатам…

— … шизофреникам лохматым! — закончила Танька и накрылась с головой пледом. Саша выключил свет и ушел к себе.

Вот теперь заснуть получилось сразу — было уже раннее утро. Спала Танька до полудня и славно выспалась, но проснулась с ощущением легкого похмелья — но не от пива, от непривычно чистого деревенского воздуха. Саша уже встал — Танька поймала себя на том, что привыкла, проснувшись, немедленно определять, где он находится, так же как смотреть на часы на левой руке — и чем-то железным гремел в третьей из комнатушек. Оттуда же доносились вкусные запахи, но сейчас аппетита у Таньки совсем не было.

А вот от кружки кофе она не отказалась бы. С каковым заявлением и вошла в комнату, служившую временной кухней — помимо мебели, там еще стояли электрическая плитка и тостер. Саша показал на большую кружку, судя по размеру, бульонную, прикрытую крышкой и тряпкой. Танька сунула нос под крышку и обнаружила, что кружка полна горячим кофе — и не растворимым, а настоящим. Черным, как деготь, и крепким, как удар по голове — как поняла она, сделав первый глоток.

— Кайф какой! — восхищенно произнесла Танька после третьего глотка. Кофе был сварен с пряностями. — Сашка, я тебя обожаю!

— Да врешь ты все… — усмехнулся Саша. — Ни капельки ты меня не любишь. Ты любишь мой кофе.

— Как ты догадался?

— У тебя на жадной морде все явственно написано. Большими буквами.

— Ничего. Я тебя потом полюблю. В лаборатории Скиннера, — в шутку пообещала Танька.

Саша поморщился:

— Совсем не смешно.

— Ну, извини, — пожала плечами Танька. — Что сегодня делать будем?

— Гулять, жарить шашлыки, спать. В общем, отдыхать. Еще некоторые будут учиться стрелять из пистолета.

— Да я умею. Из спортивного, ну еще из ПМ чуть-чуть. Я в тире занималась в прошлом году.

— Вот заодно и проверим.

Они долго бродили по ельнику, уже кое-где присыпанному снегом. Земля промерзла накрепко, и грязь под ногами хлюпала только в низинках. Лес Таньке не понравился — был он мрачным, чужим и недружелюбным. Зато в середине его скрывалось маленькое озерцо, только по краям тронутое коркой льда. С очень чистой водой — приглядевшись, можно было увидеть коряги и корни водорослей на дне. Еще Танька углядела длинную ленивую рыбу, проплывающую под корягой, и обрадовалась.

— Это мы хоть в какой области? — полюбопытствовала Танька, найдя на тропинке след, подозрительно напоминающий волчий.

— Во Владимирской, — ответил Саша. — А что?

— Да редкостная глухомань… Даже не верится. Откуда у тебя этот дом?

— Наследство от деда.

Саша достал из кармана заранее припасенную жестянку, положил ее на пень, протянул Таньке огромный пистолет киношного вида. Она задумчиво взвесила оружие в руке. Было тяжело и неудобно.

— А это как зовут?

— Глок.

— Вот ты какой, северный олень… — с уважением еще раз оглядела пистолет Танька. — Давно были о вас наслышаны…

Саша отвел ее шагов на двадцать:

— Ну-с, прошу…

Танька прицелилась, встав в спортивную стойку — развернувшись к мишени почти что спиной и вывернув руку назад.

— Нет, — сказал Саша. — Так не пойдет. Положи пистолет в карман. Теперь выхватывай и сразу же стреляй по банке.

Танька выстрелила и, разумеется, промахнулась. Отдача была нефиговая — она чуть не упала.

— Не останавливайся! Пали, пока не попадешь!

Попала она с третьего выстрела, причем уже второй пришелся в пень, сантиметра на три ниже жестянки.

— А хорошо! — удивленно сказал Саша. — Теперь то же самое, только вон по той елке. На уровне живота человека.