Черный Камень

В это мгновение над головой с громким свистом пронеслось что–то яркое, и стрела с красным оперением вонзилась прямо в задницу коршуна. Тот издал жалобный крик и начал терять высоту. Его лапы разжались, и бедный Диоген камнем рухнул вниз. Все ахнули. Но в нескольких метрах от земли филин отчаянно замахал крыльями и, удержавшись в воздухе, пролетел мимо меня. Я обернулся: в стороне на высоком пне стояла Маруся с луком в руках и победно улыбалась. Мой питомец спланировал ей в руки и замер.

Я бросился к ней, схватил Диогена и прижал к себе.

— Как ты? Цел? Народ, подлечите его!

В филина тут же прилетело сразу несколько живительных шаров. Он все еще дрожал всем телом и норовил залезть под броню, чтобы спрятаться.

Неведомая птица, избавившись от лишнего веса, взмыла ввысь и вскоре скрылась за деревьями.

Обернувшись к Марусе, я ответил полушутливый церемонный поклон.

— Благодарю, о спасительница! Знаю, ты не любишь признательные поцелуи, так чем же мне отплатить за твою меткость?

Она приняла игру и, важно кивнув, подставила щеку.

— Так и быть, дозволяю одно лобзание!

Под веселое улюлюканье я торжественно поцеловал ее. А Диоген, усевшись на моем запястье, благодарно потерся головой о Марусино ухо. Мы с ней рассмеялись, и я почему–то почувствовал легкое смущение.

— Все, народ, некогда валять дурака, — мягко, но настойчиво сказал подошедший Верховой. — Погнали искать ночлег.

Все потянулись на другую сторону поляны. Углубились в лес на полсотни метров и, наконец, разбили лагерь. Лешка тут же взял руководство в свои руки, объясняя желающим, как построить шалаш. Но таковых было мало, все устали и вымотались. Я же, наплевав на удобства, растянулся прямо на земле, мысленно прикидывая, дождаться ли ужина или отрубиться прямо сейчас. В воздухе повисла тишина.

Мимо с ворохом веток прошли Настя и Андрюха, едва не споткнувшись об меня. Мы рассмеялись, неподалеку послышались еще чьи–то голоса, потом еще и еще, и постепенно лагерь ожил. Развели костер, кулинары принялись хлопотать над котелками, кто–то мастерил шалаш, кто–то болтал, а кто–то даже затянул песню.

Вечер прошел весело. Диоген ни на шаг не отходил от Маруси, то и дело присаживался к ней на плечо и что–то бормотал на ухо. Я перезнакомился со всеми участниками рейда, один из которых, молодой парень с ником Иммобиле, прихватил с собой пиво. Он разлил всем понемногу, и вскоре мы уже громко распевали, старательно изображая пьяных. Я даже пригласил Настю на танец, вызвав шутливое возмущение Андрюхи, и мы с ней сделали тур вальса под веселое завывание отряда. Мне показалось, что Маруся смотрит на нас с легкой ревностью, и сердце мое сладко сжалось.

Только Эрик со Светкой сидели в стороне и не принимали участие в общем веселье. Если честно, пару раз поймав злобные взгляды недруга, я стал опасаться, что он меня прирежет во сне. Терять последнюю Метку в мои планы не входило, пришлось напроситься в Лехин шалаш. Серега, услышав наш тихий разговор, согласно кивнул.

— Верно, Димыч, этот урод на все способен. Выйдет из группы да и… Так что я, пожалуй, перед входом лягу.

Вопреки ожиданиям, ночь прошла спокойно, и с первыми лучами солнца отряд двинулся дальше.

Не успели мы пройти и сотни метров, как Диоген, сидя на моем плече, склонил клюв к самому уху и прошептал:

— Присмотрись к ней.

— К кому?

— Тихо ты, не шуми! К Машеньке присмотрись, говорю. Она классная.

Я покосился на идущую рядом Марусю и нервно дернул плечом. Не хватало еще, чтобы этот крылатый бочонок совался в мою личную жизнь. Филин захлопал крыльями, но удержался.

— Может, я как–нибудь без тебя разберусь?

Глаза наглеца расширились так, что стали овальными.

— Без меня? Обалдел? — громко возмутился он, и все обернулись. Диоген осекся и зашипел: — Знаю я, как ты сам разбираешься. Притащишь в дом какую–нибудь… вроде Светки, а мне с ней живи. И Василисе она не нравится. Вот Машенька — другое дело, у нее сердце золотое.

— Тебе–то откуда знать? — усмехнулся я.

— Я квестовый филин, понял? Все вижу, все знаю. Не будь дураком, прислушайся к словам мудрейшей птицы.

— Отстань!

Диоген надулся и замолчал. Но что было делать? Не объяснять же ему, в самом деле, что Маруся и без идиотских советов запала мне в душу. В бою я старался прикрывать ее, а в перерывах украдкой поглядывал на нее. Любовался. Казалось бы, чего проще — заговори с ней, вот же она, рядом идет. Но всякий раз, когда я собирался открыть рот, накатывала странная робость, кровь приливала к лицу, а слова забывались. И я уже начинал догадываться, почему.