Черный Карлик. Легенда о Монтрозе

На эту ночь Габби Эллиот взял на себя обязанности начальника в замке, не ложился спать и все время ходил дозором. Он немало хвастался тем, с какой поспешностью он и его друзья явились на призыв, который послал им Элши через верного Ратклиффа. По счастливой случайности, говорил он, в тот самый день они узнали наверное, что Уэстбернфлет вовсе не намерен прийти на свидание, назначенное в Кэстлтоне, а хотел только посмеяться над ним. По этому случаю в Хейфуте собралось порядочное количество добрых молодцов, и они собирались как раз под утро нагрянуть к башне разбойника, но Ратклифф застал их в сборе и повернул на замок Эллисло.

Глава XVIII

— Последнее сказанье,

Диковинных событий окончанье!

Шекспир. «Как вам это понравится»

На следующее утро мистер Ратклифф вручил Изабелле Вэр письмо от ее отца следующего содержания:

«Дорогое дитя мое!

Преследования со стороны злобствующего правительства вынуждают меня ради личной безопасности уехать за границу, и на некоторое время я располагаю поселиться в чужих краях. Не прошу тебя ни сопровождать меня, ни следовать за мной: оставаясь на месте, ты можешь с большей пользой соблюдать мои интересы, а также и твои собственные. Нет нужды подробно разъяснять тебе причины вчерашних странных происшествий. Я имею поводы горько жаловаться на то, как поступал относительно меня сэр Эдуард Маули; он твой ближайший родственник с материнской стороны; но, так как он признал тебя своей наследницей и еще при жизни своей намерен передать тебе значительную часть своего состояния, я считаю, что этим он загладил свою вину передо мной. Я знаю, что он никогда не мог мне простить того, что твоя мать отдала руку мне, вместо того чтобы, согласно нелепым и деспотическим фамильным распоряжениям, отдаться своему безобразному кузену.

Этот удар был для него столь чувствителен, что окончательно свел его с ума, тем более что, по правде сказать, его мозги и так были не в порядке; я же, как муж его ближайшей родственницы и наследницы, должен был принять на себя щекотливую обязанность опекать его личность и имущество и выполнял этот долг до тех пор, пока некоторые лица, вероятно находившие, что так следует, не выхлопотали ему право распоряжаться своей собственностью. Однако, если здраво обсудить некоторые пункты его последующего поведения, ясно, что для него же было бы лучше, если бы его подвергли легким и спасительным стеснениям. Впрочем, он доказал в одном случае, что понимает святость родственных связей и сознает свое собственное убожество, потому что, когда он окончательно удалился от света, скитался под различными именами и личинами и даже пожелал распространить слух о своей смерти, в чем и я, из снисхождения к его фантазии, охотно ему содействовал, в то же время он предоставил мне пользоваться доходами с большей части своих имений, и в особенности с тех, которые принадлежали твоей матери пожизненно, а от нее перешли в наследство ему как старшему по мужской линии. В этом случае он, вероятно, думал, что выказывает необычайное великодушие, между тем как, по мнению всех беспристрастных людей, он просто исполнил нравственную обязанность, потому что, по естественному ходу вещей, если не по закону, ты прямая наследница своей матери, а я твой натуральный опекун и распорядитель твоего состояния.

Поэтому я не только не считал себя осыпанным благодеяниями сэра Эдуарда, но думал, что вправе был сетовать на то, что доходы доставлялись мне не иначе как через руки мистера Ратклиффа, который к тому же требовал с меня обеспечения из моего собственного родового поместья Эллисло за каждую сумму денег, перебираемых мной вперед, на экстренные расходы. Этим способом он, так сказать, насильно втерся в мой дом и в конце концов забрал в руки распоряжение всем моим имением. Если же сэр Эдуард с тем и затеял эти якобы дружественные со мной отношения, чтобы овладеть сначала ведением моих дел, а потом окончательно меня разорить, то я, повторяю, не чувствую себя нимало ему обязанным.