Черный халифат

– С сентября они возятся, проводили доразведку, где там и что… – словно и не слышал вопрос инженер. Однако все же пояснил: – Объект Марадыковский в Кировской области. Там хранится и уничтожается химическое оружие. Твоя задача – пересечь границу, добраться до Кирова, не подцепив «хвост» из фээсбэшников. Они внимательно наблюдают за теми, кто пересекает границу со стороны Турции. Лучше через бывшие союзные республики. У тебя надежные документы?

– У меня польский паспорт, – кивнул Петр.

– Это даже лучше, – обрадовался Недред. – Поедешь через Польшу. Давай встретимся вечером в «Эрзурум»-наргиле рядом с мечетью Топхане Нусретие.

– Да знаю, знаю, где это. Чего встречаться-то? Бомбу, что ли, дашь?

– Мне казалось, по описаниям, что ты более серьезный, – с укором бросил на него взгляд Недред. – Дам инструкции. Как связаться с теми двумя. Как и когда действовать. Взрывчатку они достанут на месте. Здесь не курят. – Он заметил, что Петр достал пачку турецкого «Winchester». – Приходи в «Эрзурум» к семи. – Снова поправил очки и улыбнулся. – Я угощаю. Давно ни с кем из ваших не общался. Расскажешь, что там и как. Я все собираюсь туда. Но жду, когда немного устаканится. Из меня плохой воин джихада. Я слишком слаб для этого. А вот работать на благо халифата инженером готов. Иншалла�.

– Можно от тебя позвонить? – Петр кивнул в сторону зала, где сидели коллеги Недреда.

– Лучше от дежурного внизу. У нас строгий шеф. – Инженер быстро взглянул на часы. – Мне пора.

Горюнов позвонил с первого этажа. И снова спросил:

– Это кондитерская Мехмеда?

– Перезвоните, пожалуйста, через сорок минут.

Через час Петр забрал закладку из другого тайника, тоже в Фенере. Старая газета была заткнута за решетку одного из окон первого этажа дома около патриаршей церкви. Даже не совсем газета, обрывок. В ней шифрованная записка, напоминающая старый, измятый лотерейный билет, в таких пятнах, словно его использовали в качестве салфетки. Взглянув на него, Горюнов рассмеялся. Этого шифра он не помнил.

Пришлось все же сунутся к парикмахеру. Петр продрог, измучился от беготни по улицам и жаждал узнать, какие ЦУ ему прислали из Центра. Дождавшись, когда очередной клиент покинет цирюльню, он зашел. Выслушал порцию брани от Эмре и напомнил, что оставлял тут кое-какие вещи. В своем рюкзаке отыскал все необходимое, чтобы заняться упражнениями в криптографии.

Содержание послания оптимизма не вызвало. Сухое как обычно. Указания – продолжать переговоры с митовцами, действовать по усмотрению. Ни слова о Мансуре и Дилар. «Ну, да, разборки оставят на потом, на сладкое, – покачал головой Петр, сочувствуя самому себе. – Надо ведь, чтобы козел отпущения вернулся на базу живым и почти невредимым. Тогда мне выдадут по полной! За нарушения всех инструкций разом». Единственное проявление благожелательности шефа в шифровке находилось в самом конце: «Благодарим за полученную информацию».

Эта фраза вселяла надежду, что не так уж все плохо. Имелись в виду сведения о гражданах России, воюющих на стороне ИГИЛ, которые Петр передал еще с территории Сирии.

Горюнову всегда казалось, что все средства хороши в достижении цели, но это противоречило инструкциям и тем правилам, которые в него вдалбливали во время учебы в разведшколе и после, когда начинал служить. Инструкции были направлены в большей степени на сохранение жизни разведчика и сводили к минимуму вероятность перевербовки и предательства. Петр готов был смириться с первым, но категорически не воспринимал второе. Он-то знал, что не предаст ни при каких обстоятельствах. Шифровка из Центра заметно охладила его пыл. В послании явно сквозило недоверие, которое непременно выльется в оргвыводы. Абсолютного доверия быть и не может, когда разведчик балансирует над пропастью между своими и чужими, как канатоходец на проволоке. А чужие становятся, хоть и на время, настолько своими, что стирается грань внешняя, а иногда и внутренняя. Иначе как быть достоверным? И в то же время как не заиграться?

Глядя на пламя от сгоравшей в металлической плошке шифровки, Петр почувствовал, что клюет носом от усталости. Эмре постучал деликатно в дверной косяк подсобки, прежде чем отдернуть штору и войти. Заметил, что Горюнов придремал, взял его за плечи, довел до дивана и уложил.

– У тебя похоже температура, – заметил он озабоченно. Достал из шкафчика над столом аспирин. Сунул Горюнову в ладонь сразу две таблетки. – Мне скоро закрываться. Ты что, ночевать собрался? Если кто-то узнает…

– Который час?

– Пять с небольшим, – Эмре оглянулся на дверь – часы висели в зале, он их не мог сейчас видеть.

– Будь другом, разбуди в шесть, и я свалю отсюда, – пробормотал Петр и тут же уснул.

Он ощутил себя лежащим под солнцем на каменистой земле. Где-то рядом стреляли из миномета, белая мучнистая пыль оседала на одежду, кожу, волосы. Горюнов знал, что от этого выглядит, как мумия – с припудренным лицом и волосами, словно седыми. Но так выглядел и Аббас, который что-то говорил, во всяком случае, шевелил губами. Однако Петр ничего не слышал, оглохнув от стрельбы…