Черный ход

«Я с тобой. Хорошо?»

Столько надежды прозвучало в вопросе призрака, что у Джоша на глаза навернулись слезы. Совсем малец, подумал он. Пропадет ведь…

– Пошли.

Приобнять тахтона за плечи не получилось. Рука беспрепятственно прошла сквозь нового приятеля.

– Извини…

«Не нужно извиняться. Ты не сделал мне ничего плохого.»

Двое одиноких, потерянных мальчишек зашагали прочь. Живой и мертвый. Ну да, не совсем мертвый. Так ведь и Джош не вполне живой – надолго ли его хватит? Призрак, стучало в голове у Джошуа Редмана. И что с того? Мертвые не делали мне ничего плохого. Только живые.

Вдвоем по-любому веселее.

5 Джошуа Редман по прозвищу Малыш

– Может, тебе еще и спичек? – ухмыляется Нед Хэтчер. – Раньше бы прикуривал, пока полыхало.

– С какой стати оно вообще загорелось?

Сэм проверяет свои сигарки, ругается. Тоже промокли.

– Это Хью окурок бросил! – Эйб Сазерленд, третий из братьев, зло сплевывает на землю. – Точно вам говорю! Швыряет где ни попадя!

Рябой верзила Хью до глубины души возмущен таким обвинением:

– Я? А ты сам, а?

– Что я сам?!

– Ты куда окурки бросаешь?!

– Тебе в штаны!

– Когда оно полыхнуло? Нет, ты скажи, когда?!

– Ночью. Еще по темноте, ближе к утру.

– Вот! Под утро!

– Что – вот?

– Я в своей хибаре дрых, понял?

Заскорузлый, черный от сажи палец тычет в груду мокрых головешек – останков времянок, дававших кров нефтяникам.

– Какого дьявола мне по ночам бродить?!

– Откуда я знаю? Приспичило, вот и вылез…

– Спал я! Меня Джек разбудил…

– Точно, – кивает Джек. – Я его разбудил.

Или не Джек. Все так перемазались в грязи и копоти, что узнать кого-либо в сонмище чумазых чертей проблематично.

– Кто тревогу поднял?

Джош смотрит на обгорелый, местами оплавленный насосный механизм. Механизм похож на гигантского палочника. Очертания его колеблются, текут знойным маревом, начинают мерцать.

Между Джошем и насосом возникает силуэт тахтона.

– Явился, не запылился! Ладно, после потолкуем.

Губы Джошуа Редмана неподвижны. Лицо не меняется. Но беззвучные слова – о, в них он вкладывает все, что думает о поведении ангела-хранителя. Гнев вспыхивает и гаснет. Два ада, думает Джош. Нет, не тот, который я вижу в снах снаружи. Тот я зову адом только для красного словца. Две настоящих геенны, полных огня – нынешний пожар на нефтяном промысле и горящий поселок, доверху набитый трупами; ад, откуда сбежал проворный, испуганный насмерть сирота. Четырнадцать лет прошло, надо же! Я хорошо помню себя: мальчишку, дрожащего от страха. Я помню и тебя, призрак ты или кто там: мальчишка, такой же несчастный, как и я. Мы ушли оттуда вместе, выбрались из преисподней. С тех пор мы не расставались…

Крик и эхо. Тогда и сейчас.

Нет, тахтон. Пожалуй, я не стану выговаривать тебе за ночное самовольство. Мелкая шалость не стоит взбучки.

– Тревогу? – многочисленные Сазерленды чешут в затылках. – Кажись, Джек поднял. Вышел отлить, глядь: пожар, мать его! Стал орать, будить.

– Никого поблизости не видел?

– Да вроде, нет…

– Краснокожие, – произносит Эйб. – Точно вам говорю!

– Что – краснокожие?

Многие оглядываются по сторонам. Нет, никого.

– Если эти не захотят, – Эйб опять плюет себе под ноги. С ожесточением растирает плевок сапогом, – ты их днем с огнем не увидишь. Все слыхали? Днем с огнем. А уж ночью и подавно.

– Зачем им нас поджигать?

– У нас с шошонами мир.

– Мир миром, – вмешивается Джош, – а нефть вы добываете на их территории.

– Это наш промысел!

Спорить с Сазерлендами себе дороже: чуть что, глотку перегрызут! Семейная собственность – дело святое. Джош машет рукой:

– Остыньте, парни. Никто вашу нефть не отбирает.

– Это наш промысел!!!

«Расскажите это шошонам, сэр, – думает Джош. – Они-то уверены, это их земля.» Он прикусывает язык, боясь произнести опасные слова вслух. Сазерленды и так на взводе. Одна искра – и полыхнут вдвое жарче их драгоценного промысла.

– Зачем им вас жечь? Шесть месяцев все нормально было…

– Сюда род Горбатого Бизона откочевал. Может, им мы не по нутру?

– Горбатый Бизон?

– Там стали, – кто-то машет рукой на северо-запад. – Милях в десяти.

Вряд ли промысел подожгли индейцы. Огонь едва не пошел по прерии аккурат на них. Когда бы не мисс Шиммер и ее дружки, перекопавшие склон… Индейцы не безумцы, сэр. Самим себе проблемы создавать? Решили устроить поджог – обождали бы, пока ветер сменится.

– Точно, краснокожие! – кипятится Эйб.

– Больше некому!

– Увижу хоть одного индейца в окру́ге – пристрелю!

– Верно!

– Пусть только сунутся!

Гомонят возбужденные мужчины, сыплют угрозами и проклятиями. Джош глядит в сторону предполагаемого становища шошонов – и видит одинокого всадника на пригорке. Индеец? Нет, саквояжник, отчим мисс Шиммер. Спутников не видно – уже скрылись за холмом. Он-то почему задержался?

С такого расстояния лица не разглядеть. Но Джошуа Редман уверен: всадник смотрит на него. Ни на кого другого, только на него.

Какого черта он пялится?!