Чёрный хребет. Книга 3 (СИ)

Голубая жемчужина пришла на выручку, не зря всё это время жонглировал камнями. Научился пользоваться ей не только разумом, но и спинным мозгом.

— Охраняйте дом! — кричу.

И прыгаю в оконный проём головой вперёд.

Сердце колотится, не могу отдышаться.

Вон он, дом человека, которого нам предстоит убить. Не из мести или кровожадности, не потому что мы этого хотим. Так нужно, это холодный расчёт. Настолько холодный, что пальцы отморозишь, если прикоснёшься.

Где-то тут прячется слепой старик, который слишком сильно задержался в этом мире.

И он наверняка не один: не может немощный дед жить в таком огромном доме без семьи. Быстро осматриваю первый этаж — ничего. Гостиная, зал, кухня. Тусклого света факелов на улице не хватает, чтобы разобрать подробностей. Можно лишь заметить, что внутри прибрано.

Направляюсь к лестнице, пока снаружи раздаются звуки ударов и громогласный рёв Буга в маске. Друзья как могут выигрывают мне время.

Кто-то вваливается в окно следом за мной.

— Не ждал? — спрашивает Дверон, поднимаясь на ноги. — Я же сказал, что этот старый ублюдок — мой.

— Не время препираться, — говорю. — Я осматриваю второй этаж, ты — третий.

Поднимаемся наверх, но не успеваю я пройти и половину пролёта, как мне навстречу вылетает деревянный стул, собираясь угодить точно по голове. В последний момент успеваю поднять руку вверх и толкнуть предмет обратно вместе с её владельцем.

Поднимаюсь на второй этаж и вижу мужчину, который снова берёт стул, собираясь им сражаться и оборонять свой дом. Внутри достаточно темно, но я могу рассмотреть черты человека — скорее всего, сын Сазголона.

— Вам хана! — шипит.

Времени на сражение нет.

Поднимаю его в воздух и с силой бью о стену справа. Он падает на землю и пытается подняться на трясущихся руках, но я снова поднимаю его в воздух и вышвыриваю в окно. Мужчине стоит быть благодарным, что я использовал голубую жемчужину, чтобы избавиться от него. Если бы пришлось прибегнуть к жёлтой, он уже был бы мёртв.

Захожу в боковую комнату: двое детей, жмущихся друг к другу.

Чувствую себя извергом, что вломился в чужой дом и собирается убить члена семьи. Да, с их точки зрения всё именно так и выглядит. Я злодей, а их дед — невинная овечка. Переубеждать я никого не собираюсь, по крайней мере не сейчас.

Захожу в другую комнату — пусто.

Захожу в третью — пусто.

— Он здесь! — кричит Дверон с третьего этажа.

Удивительно, что они поселили Сазголона на третьем в его-то состоянии. Я думал, он будет скрываться на первом, максимум на втором.

Поднимаюсь выше и вижу гордого старейшину деревни, восседающего в одних трусах на деревянном стуле. Страха в нём как не было, так и нет. Сидит вальяжно, откинувшись на спинку, будто полностью контролирует положение. И это нам стоит опасаться, а не ему.

Не могу понять: им движет храбрость или безумная уверенность в собственную значимость и неуязвимость. Никогда не любил людей, настолько убеждённых в своей исключительности. Такие почему-то считают, что мир прекратит своё вращение, когда они отправятся на тот свет.

Сбоку от него сидит на полу женщина, закрывает руками маленькую девочку. Чёрт, не смогу я навредить человеку на глазах его потомков, это бесчеловечно.

Дверон подходит ближе, сжимает рукоять меча двумя руками. В какой-то момент девочка изворачивается, вырывается из рук матери и бежит к деду, но я хватаю её за запястье и волоку на выход, прочь из комнаты. Нельзя ей смотреть на такое.

— Явились, значит, — произносит Сазголон — Так и знал, что…

Дверон одним мощным движением сносит старику голову. От неожиданности я даже подпрыгиваю. Отрубленная конечность скатывается по груди старейшины, падает ему на колени, а затем ещё ниже — на пол. Катится по деревянным доскам с отвратительными чавкающими звуками, подкатывается ко мне.

Я всё ещё держу девочку за руку, пытаясь спрятать её от ужасов, которые мы сегодня совершаем. И мне не приходит лучшей идеи, чем зафутболить отрубленную голову в угол помещения. Абсолютно идиотский поступок, но у меня было совсем мало времени, чтобы среагировать.

И разум не подсказал ничего умнее, чем это.

Смотрю на летящий через комнату предмет, Дверон смотрит, женщина смотрит, девочка тоже. Наконец, я отпускаю её руку, но она не бежит обратно к маме, так и стоит на месте. Кажется, она только что получила психологическую травму. Да и я тоже.

— Что? — спрашивает староста Фаргара. — Ты же сам сказал, что нам нужно действовать быстро.

— Ну да, — говорю. — Всё верно. Но как-то это… неправильно.

— Поздно сомневаться. Будешь задаваться вопросами, когда вернёмся в лагерь.

Женщина бесшумно рыдает в углу. Хочется её утешить, сказать, что всё позади, но это будет звучать как издевательство.

Даже у самых отъявленных негодяев есть братья, дочери, внуки. Не стоит их оправдывать только за счёт того, какие хорошие они семьянины. Человек должен нести ответственность за свои поступки, а не прикрываться слезами близких людей.

— Уходим, — говорю.

Бежим вниз по лестнице.

Наша вылазка прошла удачно: мы устранили Сазголона. Но почему внутри ощущение, будто я — единственный негодяй в этой деревне?