Чёрный хребет. Книга 4

Снимаю с себя льняную рубаху, штаны. Остаюсь в одних трусах. Протягиваю руку к кожаному пончо, поднимаю его вверх, зажав большим и указательным пальцами. Оно даже на ощупь отвратительное.

– Какая гадость!

Оно ещё и на солнце пролежало весь день, поэтому источает странный запах.

Просовываю голову в прорезь, не переставая ругаться. Чувствую себя маньяком, или людоедом, или и то, и другое сразу. Повторяю себе, что я делаю это из лучших побуждений. Следом надеваю кожаные штаны. Мало того, что эта одежда неприятная, так ещё и тяжёлая. Чтобы передвигаться в ней – нужно наловчиться.

– Если меня сейчас кто-нибудь застанет, – говорю. – Прослыву извращенцем и психопатом.

На голову наматываю тряпку, скрывая цвет кожи, волосы, лицо. Ничто не должно выдать мою личность. Пусть пленники думают, что их поит друг, а не враг.

Двигаюсь вдоль частокола к противоположному концу деревни. В левой руке у меня бурдюк, в правой боевое копьё. Поскольку в этой части деревни никого нет, то и дозора на постах нет. Основная часть войска Дарграг охраняет стадион и ещё с десяток патрулирует улицы внутри деревни, поэтому внешний периметр остаётся без присмотра.

Наконец, я достигаю нужной точки.

Два пленника сидят у столбов, вкопанных в землю прямо у частокола, чтобы весь день оставаться в тени. Неподалёку от них над стеной возвышается пост с Куртесом в дозоре. Мужчина сторожит местность, а заодно и следит, чтобы никто не пытался помочь заключённым.

– Ну привет, – шепчу.

Узник из Орнаса ещё ничего – он провёл тут два дня и одну ночь. Сидит, склонив голову, что-то вяло перебирает на земле.

Мурнаф из Фаргара же провёл тут две ночи и два с половиной дня, поэтому выглядит намного хуже. Лежит на боку без движения и я даже с большого расстояния вижу, как сильно изменился цвет его кожи. До следующего обеда он точно не дотянет. Если, конечно, он уже не отправился в загробный мир, на вечеринку к Аиду и Персефоне.

Прежде, чем напоить пленников, нужно избавиться от дозора.

Двигаться в кожаном пончо и кожаных штанах неудобно, поэтому использую голубую жемчужину, чтобы приподнять самого себя в воздух. Снизить вес примерно наполовину, чтобы было легче взбираться на частокол.

Оказываюсь на дозорном посту так быстро, что Куртес не успевает даже рот открыть от удивления.

– Тревога! – пытается он вскрикнуть.

Бью его кулаком под дых, не давая вымолвить ни слова. Завтра я очень сильно буду извиняться за то, что доставил ему боль, но сегодня мне нужно действовать быстро, не отвлекаясь на излишнюю аккуратность.

Не успевает Куртес даже склониться, как я хватаю его за правую руку, бросаю через бедро и тут же прыгаю сверху. Вставляю ему в рот заранее заготовленный кляп, стягиваю руки тряпкой за спиной. Долго она не продержится, но даже пара свободных минут даст мне огромное пространство для манёвров.

“Прости”, – шепчу очень тихо.

Завтра я принесу ему наш фирменный домашний пирог. Надеюсь, это сгладит обиду.

Прыгаю обратно за частокол и приземляюсь точно рядом с жителем Орнаса. Он смотрит на меня без какого-либо интереса. Должно быть, от жажды его весь день преследуют галлюцинации и он больше не может определить, где иллюзия, а где действительность.

– Выпей, – говорю.

Протягиваю ему бурдюк.

– Что выпить? – спрашивает.

Он настолько туго соображает, что даже не замечает предмета у меня в руках. Продолжает пялиться на мою грудь невидящим взором.

– Пей, быстрее, у нас очень мало времени.

– Ты пришёл, чтобы забрать меня? Не думал, что это случится здесь...

Словами здесь ничего не добиться. Узник погрузился сам в себя и реагирует на внешние раздражители слишком медленно. Смысл сказанного проходит сквозь него, не задерживаясь в голове. Работать придётся напрямую с его инстинктами, а не разумом.

Протягиваю вперёд бурдюк, буквально всовываю ему в руки.

После секундной паузы мужчина опускает взгляд вниз и рассматривает принятый предмет, словно это инопланетный организм, непонятно каким образом появившийся в его ладонях.

– Пей, – говорю.

Подносит бурдюк к губам и начинает медленно глотать воду, с каждой секундой присасываясь к нему всё сильнее. Наконец, он жадно сжимает его и вода начинает струиться по его шее, заливать одежду.

– Тише, – говорю. – Оставь своему напарнику по несчастью.

Мужчина так сильно вцепился в бурдюк, что пришлось отбирать его. Давить на его пальцы и силой отталкивать прочь.

– Ещё! – бормочет. – Ещё!

– Тебе хватит. Ты не должен выглядеть бодрым и здоровым, когда тебя освободят.

Подхожу к Мурнафу, лежащему на боку. Его глаза закрыты, хриплые стоны вырываются из лёгких, он что-то бормочет в бреду. Не уверен, что вода ему сейчас поможет. Фаргаровец так далеко удалился от нашего мира, что найти дорогу домой будет проблематично.

Подношу бурдюк к сухим, потрескавшимся губам, заливаю воду ему в рот. Тот начинает пить, не приходя в сознание. Медленные, неуверенные глотки. Кажется, я вытягиваю его из пропасти. Глядя на него в таком состоянии, мне его даже жаль. Уже почти забыл, с какой яростью он пытался ударить меня в спину после поражения на стадионе.