Черный клинок

На этот раз он выставил на приборном щитке автомашины знак "По служебным делам полиции" и направился к городку Колумбийского университета. Ему нравилось обилие игровых площадок, заросшие плющом стены, узкие тропинки, пахнущие кирпичом и книгами, не в последнюю очередь оттого, что здесь преподавала Аманда.

На пути к старинному зданию из красного кирпича, где она работала, Вулф вспомнил, как с год назад они впервые встретились. Аманда попалась ему на глаза, когда второпях шла по городку, прижимая левой рукой кипу тетрадей. В правой руке она несла потрепанный кожаный кейс. В тот раз он приехал в университет для расследования дела об убийстве и изнасиловании двух студенток, причем результаты вскрытия уже подтвердили предварительное заключение. Он пошел было за Амандой в учебный корпус, но какой-то студент не впустил его. Через несколько минут ему пришлось показывать в канцелярии факультета полицейский жетон, и тогда ему дали всего лишь расписание занятий профессора Аманды Пауэрс. Только после визита к самому декану, которого бульварные газетки называли монстром Морнингсайд-Хайтса, он получил наконец разрешение пройти и переговорить с Амандой. Он дождался конца семинарских занятий в" когда она выходила из аудитории, как бы невзначай столкнулся с ней в дверях.

Чтобы загладить, как он выразился, свою вину, он пригласил Аманду на чашку кофе. Вулф помнил даже сорт кофе и вкус пирожков, купленных в ближайшем ресторанчике, помнил их веселый смех и шутки. Она удивила его. Хотя ее внешность и была привлекательна, он предполагал, что она должна быть заумным академическим сухарем. Вместо этого оказалось, что она любит шутку, с ней легко говорить на всякие отвлеченные темы. Она не боялась критиковать университетские порядки, из-за чего постоянно конфликтовала с деканом факультета, но ей все сходило с рук, так как она была любимицей студентов.

Сейчас он прошел прямо в аудиторию, сел в последнем ряду и стал слушать, как она читает лекцию об обязанностях средств массовой информации перед обществом. Аманда имела степень доктора философии по социологическим вопросам и с интересом следила за новостями в этой области. О ее умении живо и доходчиво объяснять свой предмет красноречиво говорил тот факт, что в начале каждого семестра больше всего студентов записывалось на ее курс. Вулф прежде частенько думал, что Аманда слишком умна, чтобы посвятить свою жизнь преподавательской работе, но когда поприсутствовал на ее семинарах и собственными глазами увидел, как она умеючи пробуждает у студентов интерес к науке, то поневоле изменил свое суждение.

Аманда была женщиной среднего роста, блондинкой. Ее светлые коротко подстриженные волосы едва касались прямых плеч. У нее был большой смеющийся рот, пытливые серые глаза и великолепная фигура, о которой мечтают большинство нью-йоркских женщин. Когда они в первый раз встретились, он решил, что ей только-только исполнилось тридцать, и немало удивился, узнав впоследствии, что она на целый десяток лет старше. Она жила в одном из университетских жилых корпусов в Морнингсайд-Хайтсе, в довольно приличной квартире с высокими потолками, с окнами, выходящими на юг и на запад. Но Вулфу не нравились кварталы, расположенные по соседству с университетским городком. Несмотря на предпринятые в восьмидесятые годы попытки как-то облагородить беспокойных соседей, те продолжали скатываться вниз, создавая криминогенную обстановку.

Семинар кончился, студенты неспешно покидали аудиторию. Задать вопросы Аманде выстроилась целая очередь, но она, заметив вставшего со своего места Вулфа, извинилась перед студентами и пошла прямо к нему по центральному проходу.

Улыбнувшись, она взяла его под руку и, счастливо заглядывая ему в лицо, повела к двери. Он набросил ей на плечи пальто. Небо к этому времени прояснилось, немного потеплело, намечалась хорошая погода, без дождя, что было большой редкостью в феврале.

– Какая приятная неожиданность, – прижалась к нему Аманда и, как только они скрылись с глаз студентов, поцеловала его. – Я почему-то думала, что ты все еще нежишься дома в постели.

– Единственная постель, в которой я хотел бы сейчас понежиться, это твоя, – ответил Вулф.

Она рассмеялась и, когда они поравнялись с кирпичной стеной, увитой плющом, ускорила шаг и сказала:

– Вот туда я тебя и веду.

* * *

– Это, должно быть, самый старый танец в мире, – шепнула Аманда.