Черный князь

Толпа у ворот радостно возопила, а Норманн зарекся от подписания каких-либо совместных договоренностей. В бескорыстную дружбу он не верил, а ввязываться в чужую войну не собирался. Князь Василий Давыдович Грозные Очи ничего не получит, не будет даже малой скидки на товары. Тем временем местный епископ благословил гостей, затем окропил святой водой подарки, после чего возглавил процессию. Ярославские бояре подхватили Норманна под локотки и подвели к Василию Давыдовичу. Князья сначала троекратно облобызались, затем дружески обнялись и под какофонию походного марша в исполнении местных музыкантов направились в город.

— Силен ты, Андрей Федорович, силен! — то и дело приговаривал идущий рядом ярославский князь. — Дружина на зависть всем! Добры молодцы чисты белым лицом, в шелковых одеждах да сафьяновых сапогах! А оружие! А броня! Правду о тебе молва говорит!

Норманн отмалчивался, делал вид, что увлечен созерцанием местных красот. На самом деле было на что посмотреть. Вдоль мостовой ровной линией протянулись красивые купеческие дома. На первом этаже торговые лавки, на втором жилые комнаты, а третий, по всей видимости, являлся складом. Интересное решение и непонятное. Разглядывая резные наличники и крылечки, Норманн с удивлением увидел символику Рода с пожеланиями богатства, величия или стремления к высшему идеалу. Стены некоторых домов буквально сплошь покрывали кружева долбленой росписи. Не просто красота, узор содержал смысл и повествовал о жизни хозяина дома, орнамент рассказывал о материальных и духовных стремлениях живущих здесь людей.

При входе в терем оба стали плечом к плечу, чем ярославский князь практически ликвидировал официоз встречи, а традиционное крестное знамя у порога превратилось в маленький молебен под руководством епископа. В центральной палате вопреки правилам Василий Давыдович не сел в свое кресло, лишь познакомил с княгиней Евдокией Ивановной и провел в гостевые покои.

— Что-то не нравится мне «дружеская» встреча, — недовольно проворчал Норманн, — излишне шумно и суетливо.

— Перестарался князь Василий, — поддержал Иоанис, — его «любовь» везде топорщится, словно сильно накрахмаленная рубаха.

— Как бы мне не напортачить в отношениях, вскоре пираты вниз пойдут, а за ними отряды торговых домов Ганзы.

— То не беда, Андрей Федорович, — поглаживая окладистую бороду, задумчиво произнес духовник, — Ярославль тебе все простит, а что захочет взамен, нам неведомо.

— Я другого понять не могу, — Норманн небрежно пододвинул ногой кресло, — для Новгорода на Руси нет ничего тайного, а отец не предупредил ни словом, ни полсловом.

Некоторое время оба молча осматривали гостевую палату. На стенах развешены шелковые китайские ковры, под ними традиционные диваны с полудюжиной кресел. Персидская ковровая дорожка расчертила комнату на зону отдыха и место деловых разговоров. Четыре высоких канделябра с широкой медной подставкой обещали вечером достаточное освещение.

— Иван Калита одной ногой уже в могиле, — словно раздумывая вслух, тихо произнес Иоанис, — ярославскому князю необходима поддержка.

— Война? Рюриковичи ринутся силой доказывать свое старшинство?

— Вероятнее всего, так и будет, — вздохнул духовник и сделал неожиданный вывод: — А всему ты виновен.

— Я? — изумился Норманн. — Они дерутся за Московский стол, а я виноват! Нет, уважаемый Иоанис, меня к этой сваре не пристегивайте!

— А кто, по-твоему, виноват? Митрополит не молился об изгнании с Итиля половцев и персов на монголов не натравливал.

— При чем здесь кочевники? Они мирно пасут свои стада и радуются сытому куску у костра!

Иоанис с минуту озадаченно смотрел на князя, затем прошептал молитву, перекрестился и сказал:

— Мало ты, Андрей Федорович, о жизни знаешь, в кочевых племенах нет личной собственности. И о причастности к Рюрику князья давно забыли, сейчас все равняются на родство с Чингисханом.

— Наши-то князья с чингизидами с какого боку? — озадаченно спросил Норманн. — Они все русичи.

— Все, да не все, — усмехнулся духовник, — сейчас каждый из них мнит себя потомком Чингисхана.

— Ты говоришь о невозможном! Рюрикович не может превратиться в монгола!

— Эх, князь Андрей, князь Андрей, степняки ведут древо рода по женской линии.

— Как израильтяне?

Иоанис внимательно посмотрел на князя и ответил:

— Первенство матери сохранилось у многих народов.

Норманн немного поелозил в кресле — неожиданно для себя он нашел источник нужных сведений. Не сомневаясь в ответе, спросил:

— Князь Иван Калита чингизид?

— Московский князь приходится племянником хану Узбеку, — поощрительно улыбнулся духовник.

— А другие, ну, там, тверской или смоленский князья? — продолжал допытываться Норманн.

— До смоленского князя никому не дотянуться, он ведет свою линию от Джучи, и киевский князь считает родство от отца Батыя. Тверские князья в ровне с московскими, только по Удегею. Что касается суздальских князей, те старше Узбека, но в Золотой Орде у них слабая родня.

— Это и есть причина, по которой князья едут в Каракорум?

— По данному Чингисханом закону право на улус дается на курултае, — пояснил Иоанис.