Черный код

– О, не волнуйтесь, – поспешила заверить я, – мне самой публичность сейчас ни к чему. Надеюсь, меня не узнают.

Едва машина остановилась, как люди бросились к нам. Защелкали вспышки фотокамер. Прикрывая голову руками, я выскочила из машины и бросилась к дому. Интересно, как хозяева относятся к такому дежурству под дверями? Неужели их это не напрягает? На секунду мне стало страшно, что если дело затянется, подобная вахта раскинется и возле моего жилища. И тогда я точно сойду с ума.

– Без комментариев! Без комментариев! – кричала где-то за моей спиной Вронская, точно так же протискиваясь через толпу репортеров.

Наконец, мы вбежали в гостеприимно распахнувшиеся двери, а замок щелкнул, приглушая возбужденные возгласы и крики.

Я сняла платок и вернула его адвокату. Женщина, впустившая нас в дом, вежливо улыбнулась. Улыбка вышла кривоватой, но, приглядевшись, я поняла, что это ее природная особенность. На щеках, чуть покрытых румянами, появились ямочки. У хозяйки были очень длинные, до пояса, темные волосы и отличная фигура, затянутая в черное платье-футляр с квадратным вырезом. Правда, под глазами виднелись припухлости, а сквозь тонкую кожу на руках, шее и груди проглядывали синие венки. Я не смогла точно на глаз определить ее возраст, но решила, что она все-таки не старше Макса.

– Я – Дарья, – представилась хозяйка дома.

– Очень приятно. Анита.

– Пройдемте?

По пути в гостиную я оглядывала ту часть жилища, которую не успела захватить в видениях Макса. Мне понравились отделанные мореным дубом стены и высокие потолки. Напольные «английские» часы с боем в коридоре и помпезные светильники. Дарья усадила нас на диван и придвинула столик с уже приготовленным кофейником и бутылкой «Хеннесси», а сама уселась напротив в кресло.

– Вы курите, Анита? – сказала она, передвигая керамическую пепельницу с угла столика в центр.

Я поколебалась всего секунду.

– Да, спасибо.

Мы закурили. Дарья откинулась в кресле и повертела в пальцах длинную белую сигарету. Ее кривоватая улыбка казалась слегка нервной, но магнетической, и я почему-то не могла оторвать взгляд от этой женщины.

– Пейте кофе, – она кивнула в сторону кофейника.

– Спасибо. Хочу отдышаться после пробежки от репортеров.

Вронская молча налила напиток себе и мне и взяла свою чашку. Видимо, не хотела мешать нашему разговору, поэтому вела себя тихо.

Повисла пауза.

Дарья потянулась за коньяком.

– Может, хотите этого, Анита?

– О, нет, спасибо. Еще слишком рано.

Не выпуская из пальцев сигарету, сестра Макса открыла бутылку. Налила коньяк в свою пустую чашку. Я ожидала, что спиртное будет разбавлено порцией кофе, но Дарья слегка дрожащей рукой с видимым наслаждением поднесла чашку к губам и сделала глоток.

– Так зачем вы хотели встретиться со мной? – подняла она на меня глаза.

– Я хочу узнать больше о прошлом вашего брата.

– Мне можно об этом рассказывать? – Дарья перевела удивленный взгляд на Вронскую.

– Я слежу за ходом беседы, – заверила ее адвокат.

– А вам есть что скрывать? – парировала я.

Сигарета ярко вспыхнула и начала тлеть, когда сестра Макса затянулась, взяв паузу вместо ответа.

– Не хотелось бы ворошить семейное белье, – ответила она, одновременно выпуская изо рта струйки дыма.

Я тоже сделала затяжку. И на что рассчитывала? На дружеские посиделки?

– Поймите, Даша. Вы хотите защитить брата. Но он этого не хочет. Вчера он отказался сотрудничать, – я поежилась и подумала, что выбрала очень мягкое определение для того, что сделал Макс. – Но вы платите мне деньги, значит, придется продолжать. Значит, вашему брату будет больно. Вы ведь не хотите причинять ему лишнюю боль? Мне просто нужно понять, в каком направлении работать. А я совершенно не могу этого сделать, потому что Максим закрыт для меня.

– Больно? – нижняя губа у Дарьи задрожала. – Я не хочу, чтобы Максиму было больно.

– Вы его сильно любите?

Кривая ухмылка превратилась в перекошенный оскал.

– Он не самый худший из братьев. По крайней мере, мне с ним повезло больше, чем с отцом.

– Отцом?

Дарья снова посмотрела в сторону Вронской. Затем – на меня.

– Вы не знаете, кто наш с Максимом отец?!

Вопрос прозвучал так, словно меня обвиняли в незнании алфавита. Я стряхнула пепел, стараясь скрыть удивление и неловкость.

– Простите, нет.

– Лютый. Точно не слышали о таком?

Теперь уже я повернулась к Вронской. Пожилая женщина попивала кофе и смотрела по сторонам. Я сдалась.

– Простите, Дарья. Мне очень жаль, но… понятия не имею.

– Ну Лютый! – моя собеседница подалась вперед. – Криминальный авторитет! О нем же все знали! Его живьем сожгли вместе с баром, где он бухал!

Я поежилась.

– Сочувствую. Наверное, я, погрузившись в науку, провела много лет в лаборатории и что-то пропустила.

Объяснение Дарью устроило, и она с довольным видом откинулась назад.