Черный Кровавый Триллиум

Сколько времени она проспала? Час? Вряд ли больше. Но она чувствовала себя немного бодрее. Подняв талисман, она заговорила с сестрами:

— Анигель! Кадия! С вами все в порядке?

Появилось изображение. Сестры были в тронном зале бастиона с маршалом Ованоном, лордом Пенапатом, советником Лампиаром и несколькими рыцарями. В воздухе стояла пыль. Стулья были перевернуты, повсюду валялись подсвечники, бумаги и всякие мелкие предметы. Кадия помогала пожилому Лампиару вылезти из-под тяжелого стола заседаний, который, видимо, служил им укрытием во время землетрясения. Королева поддерживала Ованона, тот остался невредим, но вид у него был растерянный.

— С нами все в порядке,— сказала Кадия, взглянув на признак Великой Волшебницы, выткавшийся в воздухе.— Правда, мы перепугались, когда начала падать огромная люстра. К счастью, я догадалась остановить ее с помощью своего Черного Триллиума. Неужели все это натворил ублюдок Орогастус?

— Нет,— сказала Великая Волшебница.— Сейчас он так же растерян, как и я. Землетрясение — еще один симптом нарушенного равновесия мира.

Кадия и Пенапат склонились над Лампиаром, прикладывая ему ко лбу марлю, смоченную в вине. Ованон усадил королеву на стул. Потом он спросил Великую Волшебницу о состоянии дворца после подземных толчков.

— Я осмотрела ею довольно бегло, но могу сказать, что ситуация плачевная. Возле главных ворот в стене пробита большая брешь, и толпы врагов заполняют внутренний двор. Западная башня рухнула, восточная дала трещины; несмотря на это, внутри осталось много наших солдат.

— А бастион цел?

— К счастью, да.

Маршал кивнул:

— Отлично. Мне нужно собрать войско, оставшееся снаружи, здесь. Мы постараемся укрепить двери и удержаться хотя бы на западных и южных позициях. Задние ворота крепостной стены должны оставаться открытыми для короля Антара. Мы так надеялись, что он подойдет вовремя.

Харамис быстро взглянула на короля:

— Он будет здесь не раньше, чем через час.

Ованон сказал:

— Пенапат, Лампиар, вам придется создать укрепления внутри самого бастиона. Давайте поспешим!

Рыцари и военачальники спешно покинули тронный зал, оставив Кадию и Анигель наедине с призрачной фигурой Великой Волшебницы.

— Хари, как там мои дети? — спросила королева.

— Сейчас я разыщу их. Подожди.— Через минуту Великая Волшебница сказала: — Джениль в своей комнате с Имму. А Ники... может быть, он хотел посмотреть, не подходит ли Антар, или ему в голову пришла дикая идея поучаствовать в сражении. Я обнаружила его около задних ворот, возле укреплений. Там страшная неразбериха, при землетрясении многое разрушилось. Лицо у Ники поцарапано, одежда разорвана, он в сознании, сидит среди раненых. Мне не видно, насколько он пострадал.

— Иди к нему, Хари! — жалобно крикнула Анигель.— Спаси его!

— Я... я сомневаюсь, что смогу перенести себя туда. Во всяком случае, не сразу. Колдовство требует сосредоточения. Прости меня, Ани, но я так мало спала, а тут это землетрясение. Если я, не окрепнув, начну действовать...

Королева вскочила на ноги:

— Тогда я пойду за Ники сама!

— Отправишься в самое пекло? — в ужасе спросила Кадия.

— Да! — дико крикнула Анигель.— Если Хари отказывается помочь моему сыну, тогда я вытащу его!

Кадия встала со стула, взяла сестру за плечи и встряхнула. Ее присыпанные пылью рыжие волосы взметнулись, глаза загорелись.

— Нет! Ты никуда не пойдешь! Вспомни, кто ты такая! Вспомни, кто такая Великая Волшебница и какому священному делу она служит! Именем Господа заклинаю тебя, сестра, побори страх и малодушие, иначе ты и вовсе лишишься здравого смысла и решительности! Веди себя как подобает королеве!

— Да, я знаю, кто я.— Анигель забилась, как пойманный в силки зверек, и зарыдала.— Я слабая, злая, меня все презирают! Я не достойна своего священного сана! —

Внезапно она перестала вырываться и откинулась назад, сломленная горем.— Ты права, Кадия. Скорее всего, мне не удастся спасти своего бедного сынишку. Он умрет, как и все мы. И не от злой магии Орогастуса, не от мечей его подлых наемников, а из-за наступления Вечного Ледника!

Кадия разжала руки. Она опустилась на колени и ласково обняла сестру:

— Милая моя сестренка! Ты ошибаешься. Я знаю, ты страшно переживаешь из-за начавшегося разрушения мира и во всем винишь себя. Мы все виноваты, так как все вели себя эгоистично, высокомерно и неразумно! Гордыня заставляет тебя обвинять во всех несчастьях одну себя!

— Гордыня? Ты несправедлива ко мне. У меня много грехов, но я никогда не была ни гордой, ни высокомерной.

— Ты всегда была гордячкой, несмотря на кажущуюся мягкость. Именно гордыня сделала тебя эгоисткой, и ты стала слепа, перестала замечать очевидное. Долгие годы ты не хотела признаться себе самой, что в твоем процветающем королевстве что-то может не клеиться. В своем ослеплении ты отказывалась видеть существующие несправедливости. Ты просто желала счастья себе, своему мужу и своим детям и каталась как сыр в масле.

— Разве это большой грех? — вскричала Анигель, вспыхнув от негодования.