Черный круг. Бессмертные Тьмы

Молнии, тлеющие на кончиках ее пальцев, еще не погасли. Обезумев от ужаса, она выпустила их в грудь расслабившемуся Хешшкору. Он стоял совсем рядом, промахнуться было невозможно.

— Сволочь! — Вита с силой пнула лежащую ногой, отчего та застонала, и бросилась к Хешшкору.

Ее опередила Фаирата, вынырнувшая из коридора и мгновенно оценившая ситуацию. Она подхватила падающее тело и осторожно опустила его на пол. Хешшкор успел прикрыть руками левую сторону груди, и обугленные кисти цеплялись за обрывки одежды.

— Хешшкор Всемогущий! — судорожно всхлипнула колдунья, поддерживая его голову.

Сгоревшие ладони защитили сердце, и тело еще жило, но при дыхании на губах выступала розовая пена. Вита грубо вырвала у Айанур бутылочку, влила несколько глотков эликсира Хешшкору в рот.

— Проклятие, — прохрипел он, давясь питьем и кровью. — Мои руки… Я не смогу исцелить себя…

— Скажи, что мне делать! — Вита решительно взялась за нож. — Я убью гадину, если только это и впрямь в моих силах!

Айанур зарыдала.

— Лишь тот, кто дал бессмертному жизнь, может отнять ее у другого бессмертного, — с трудом выговорил Хешшкор. — Ему необходимо для этого оружие, освященное бессмертным. На твоем клинке, — голос его становился все тише и тише, — лежит печать одного из богов Света…

Клинок предков, подаренный ей китайским пиратом Дэн Ши! Оружие, выкованное на заре истории в тибетских горах!

Вита шагнула к съежившейся Айанур, замахиваясь сверкающим клинком.

— Мама!

В дверях появилась Бэла, держащая за руку живого и невредимого Виталика. Он подбежал к Вите, женщина опустила меч и радостно подхватила его, закружив по комнате.

— Сыночек! С тобой все хорошо?

— Все в порядке, мамочка! — Виталик зарылся лицом в теплый уютный мамин свитер. — Эта тетка с желтыми волосами говорила мне какие-то глупости. Будто она, а не ты, моя настоящая мама. Но я люблю только тебя! А она на меня рассердилась и сказала, что я никогда тебя не увижу. Я так и знал, что она врет! Ой, мамочка, а что у тебя с глазиком?

«Неужели чертово зеркало не работает? — забеспокоилась Вита. — Вот и Айанур назвала меня одноглазой! Не иначе, проклятая Миленион подсунула брак!»

— Бэла, — позвала Вита колдунью, тихо плачущую рядом с Айанур. — С моим лицом что-то не так?

Бэла смахнула слезы и недоуменно воззрилась на Виту:

— Да нет, все на месте…

— Бессмертных не обмануть таким примитивным колдовством. — Хешшкор вымученно улыбнулся половинкой рта. — Я старался не подавать виду…

— Ой, папа! — Виталик соскочил с рук матери. — Папочка! Тетя Фая, что с ним?

Фаирата не могла говорить — в горле стоял комок. Хешшкор был в гораздо худшем состоянии, чем Айанур, над которой проливала слезы Бэла.

Виталик встал на коленки, незамедлительно выпачкавшись в луже запекшейся крови, накрыл своими маленькими ладошками страшные обгорелые кости, оставшиеся от рук Хешшкора.

И произошло чудо. Под детскими руками вдруг возникла живая упругая кожа, под которой заиграли вены.

— Спасибо, сынок, — шепнул Хешшкор. — Не трать больше силу, у тебя ее пока немного.

Он аккуратно отстранил Виталика и провел возрожденными руками вдоль своих ран. Они начали постепенно затягиваться — довольно медленно, слишком уж был измотан бессмертный.

— Хешшвитал, — Айанур моляще протянула к мальчику свои вспухшие ладони. — Помоги и мне.

Виталик отвернулся:

— Ты гадкая.

— Вряд ли тебе потребуется лечение, Айанур. — Вита вспомнила о своем намерении убить богиню.

Теперь, когда Виталик был в безопасности и Хешшкор цел и невредим, она не чувствовала прежней ярости. Но дело должно быть доделано. С этой мыслью она подняла меч.

— Не надо, — пискнула Айанур, зажмурившись и пытаясь заслониться руками. — Нет!.. Я не хочу умирать, я не могу умереть вот так, навсегда… Зачем он сказал? — Она заплакала тихонько и беззащитно, как скулящий щенок. Сейчас в ней не осталось ничего от гордой величественной богини.

Вита попыталась представить, каково смотреть в глаза смерти тому, кто привык считать, что такого никогда с ним не произойдет. Вместо вечности впереди — миг ослепительной боли, а затем тьма и небытие; и ничего не сделано за века, прожитые неторопливо и в полной уверенности, что за сегодня всегда последует завтра… Для людей смерть — неизбежный финал, конец пути, а для бессмертных — наверное, катастрофа, крушение мира.

— Боишься? — спросила она.

Айанур приоткрыла глаза, переполненные запредельным ужасом.

— Я стану… частицей Тьмы… — Голос ее срывался. — Черной точкой, ничего не ощущающей, не осознающей… — Губы едва шевелились, немея от страха, и слова были еле слышны. — Кляксой пустоты, из которой мы рождены и в которой живем, даже не замечая ее… Возможно, когда-нибудь из нее родится другая душа… но это буду не я! Моя память, мысли, чувства — все исчезнет, растворится в безразличной Тьме… А может быть, сотрется и сама память обо мне, о том, что я была когда-то?.. Пожалуйста, оставь мне жизнь!

— Не слушай ее, — встрял Хешшкор. — Убей!