Черный Кузнец

Яростный блеск беспощадных клыков,
В чаще огонь желтых глаз.
Здесь мы охоту начнем на волков,
Волки — охоту на нас.
Когти и зубы на сталь и огонь,
Песня на бешеный рев,
Дьявольский круг обоюдных погонь
Скрепит горячая кровь.
Нет… Мы не они —
Кровью одни, духом сильны,
Мы не должны ненависть пить,
Просто и нам хочется жить!

[19]

Со стороны атака выглядела страшно, особенно на взгляд кочевников, никогда не сталкивавшихся с настоящей магией. Перед многими старшими ханами степного войска из неожиданно взвившихся перед ними языками белого пламени, от которого шли волны иссушающего жара, вдруг вылетели люди в светящихся доспехах и располовинили ошарашенных ханов огненными мечами. А затем принялись швыряться молниями, мгновенно превращавшими людей в утробно воющие и катающиеся по земле клубки пламени. Почти мгновенно среди степняков воцарилась паника, особенно, когда с неба зазвучал громовой голос, заглушая выворачивающую наизнанку песню потусторонних певцов:

— Вы превысили меру терпения богов! Не вам, убогим, идти против ИХ воли! Бегите, пока целы!

Нападения то ли людей, то ли духов продолжались то в одном, то в другом месте балки. Звучали взрывы, вспыхивали огненные клубки, истошно вопили сгорающие заживо люди. Воины племен некоторое время вытаращенными от изумления и страха глазами смотрели на весь этот кошмар, которого они, собравшиеся всласть пограбить богатых багдадцев и понасиловать их сладких, холеных женщин, никак не ждали, будучи полностью уверенными в победе, ведь в городе имелись люди, пообещавшие открыть ворота. Но ступор длился недолго, не прошло и нескольких минут, как степняки принялись разворачивать лошадей и изо всех сил нахлестывать их, удирая прочь из проклятых мест. О том, чем чреват для человека гнев богов, им рассказывали старики, и никто не хотел испытать этот гнев на себе. Буквально за какие-то четверть часа балка опустела, только раздавленные в толчее неудачники стонали в лужах крови. А остальные сломя голову неслись к своим становищам, чтобы немедленно собраться и бежать, бежать, бежать. Как можно дальше! Ни у одного даже мысли не возникало больше о нападении на богатый город, которое совсем недавно так предвкушали.

— Очень хорошо, — удовлетворенно констатировал Старец Горы, окинув взглядом место боя. — И жертв совсем немного, сотни две-три, не больше. На гетакомбу точно не потянут. Теперь бы в городе бунт остановить.

— Так давай глянем, чего там, — предложила Жующая Кости, довольно усмехаясь, ее предчувствия не оправдались, но бдительности старая шаманка все равно не теряла.

— Думаю, мои мальчики справились.

* * *

Переодетые в халтаны ассасины, относительно неплохо освоившие встроенное в комбезы оружие, действительно справились, и к этому моменту ни а Багдаде, ни в самом Мадинат ас-Саламе живых энгесов не осталось. Их безжалостно перерезали. И все правильно, пришедшие убивать ничего им плохого не сделавших людей, пусть даже ради выживания своего народа, жалости недостойны. Зато возмущенных наглостью золотой молодежи обычных бунтовщиков только оглушали, чтобы не проливать лишней крови. И все видели, что делают это ассасины Старца Горы, которых по всему Ближнему Востоку боялись до колик. Поэтому толпы после убийства или оглушения вожаков чаще всего поспешно рассасывались.

С самыми упорными, собравшимися перед халифским дворцом и в парке, вышел поговорить очнувшийся не так давно Мустафа, частично успевший освоить свои новые возможности мага. Он продемонстрировал замолчавшим от невероятного зрелища горожанам превращение вожаков бунта из людей в двуногих отвратного вида существ с перекошенными лицами, крючковатыми острыми носами, козлиными бороденками и четырьмя руками. Увидевшие это бунтовщики в полном молчании выслушали рассказ трактирщика о том, как эти твари натравливали их на халифа и придворных, которые, конечно, были теми еще сволочами, но творить то, что творили молодые энгесы и подзуживаемая ими золотая молодежь, никогда бы не рискнули, зная, чем это чревато.

— Вы меня знаете, люди! — поклонился толпе Мустафа. — Много лет знаете. Слыхал ли кто, чтобы я кого обманывал намеренно?

— Не, не слыхали… — отозвались из толпы. — Слово свое ты всегда держал.

— Вот то-то же! — удовлетворенно кивнул Мустафа. — Так вот, эти, — он показал на мертвого энгеса, — хотели, чтобы мы пролили очень много крови друг друг, желая какого-то шайтана из потустороннего мира сюда привести! И привели бы, коли б не защитил нас…

— Творец! — воскликнул кто-то.

— Да нет, не он. Все, наверное, слыхали о возвращении в наш мир старого бога. Мастера Душ. Черного Кузнеца. Вот он нас и защитил, не хочет он шайтанов в нашем мире видеть!