Черный квадрат

Ни священник, ни социалист не думают иначе, как только в плане того, что все люди должны быть у первого религиозны, у второго социалисты; мало того, все Искусство, как и наука, есть нечто такое, что имеет свое происхождение от корней — у первого <в> религии, у второго в социальном; без этих корней Искусство, как и науки, не может быть, два последних являются тою духовною почвою, из которой Искусство и наука питаются (прямо здорово!).

Конечно, религия и социализм спорят между собою из-за происхождения явлений, и в споре своем ничего не могут сделать друг с другом. На помощь себе социализм призывает науку и Искусство, чтобы при их содействии победить религию, и как будто всем становится ясно, что ничто не произошло от Бога, как только от атома. И в Троице единосущный атом (электрон и Ze <буква нрзб.>)[56] творят все видимое и невидимое. Искусство (художники) и наука (ученые) в самом деле, подумали, что доказательства неученых вождей есть истина, и художник и ученый стали переходить из язычества, стали отказываться от Богов, которые были выдуманы в силу невежества, и стали переходить на сторону христианского вождя; после и этот вождь оказался выдумщиком, а появился социализм. Художники и ученые, не желая отставать, ибо верят в прогресс, стали переходить в социализм ввиду того, что, собственно говоря, социализм уверовал сам в науку, но все, же повел на поводу свою веру (науку).

И тогда только поняли и ученые и художники, что значит истина, и стали поступать в партию социалистов; правда, социалисты, в свою очередь, будучи нераздельным атомом, в конце своего прогресса также распались и разложились, как и атом, и теперь сами не знают, где же истина — в электроне и в Zе[онах]?

Также и религия распалась и разложилась, и народ не знает, где истинный свет — в Луне или в Солнце, <люди> запутались среди двух сосен. Художники и ученые, приняв то или другое учение, ходили и верили проповедям в храмах и <на> трибунах, как благочестивые мужи, свой труд приносили на алтарь тем или другим проповедникам, которые ловко пользовали из них себе выгоды, они ходили в ризах, а художник в рвани, с тряпкой, замотанной на шее в виде галстука; тоже и прихожанин, тоже и ученый.

Летят автомобили, строятся дворцы и живут в них вожди, а ученые и художники тоже «живут» да посвистывают и издали любуются на свои произведения; иногда дается и им пропуск поближе посмотреть.

Так вот, художники и ученые, объявите забастовку и выстраивайте только то производство, которое нужно вам для успешного вашего любознания, не давайте науку никому, ибо те, кто берут и пользуют вашу науку (вы знаете кто), устраивают научный разврат, тоже разврат в Искусстве, ибо сами находятся в пищевом разврате.

Среди вас, ученые, как среди художников, есть те лакействующие люди, которые рады услужить и улыбаться, эти же ученые уже инженеры, которые пользуют науку как чистое знание в угоду телесному разврату учителей религии и других идей. Для этого нужно вам перестроить все университеты наук и художественные <институты, основав их> только на точке зрения таковых Искусств.

Выход из всех партий харчеоформителей и учений религиозных нужно совершить немедленно, чтобы предупредить раздор среди ученых и художников. Ни один художник не разобьет произведение другого художника, если оно чисто и освобождено от постороннего элемента. Ибо вся враждебность в течениях Искусства была вызвана именно строем харчеоформителей, их прогрессом (конечно, и мне теперь яснее становятся причины раздоров, так как измерение Искусства шло через культуру харчевников — техников-временщиков.

Измеряя по ним, смотришь, и Искусство становится временным, и художники становятся временщиками, ибо и меры меняются).

Радуются художники, когда им удается осчастливится, вымазать на холсте лик попа или госвождя, радуются ученые, что поп или госвождь использует его научное открытие, сделает себе самокат с радием, а сам <ученый> стоит на панели и держит свою голову на дрожащих ногах (но зато радуется).

Таким или через такой образ нужно понять, что не все золото, что блестит, что не все учения являются для Искусства золотом или жизнью, что и производства не все обязательны с точки зрения Искусства.

И что все взаимоотношения между людьми могут быть только достигнуты через веру в Христианского Бога или Социалистического, что они, мол-де, дают Бога-«свободу» всему, и Искусству, и науке, и смертным гражданам. Но достигнуть <люди> этого не могут, чем больше стремятся, тем больше дымит заводов, тем труднее людям вырваться из этой копоти. И они уподобляются людям, больным зудом, которым кажется, что зуд при расчесе приятен, и <больной> дерет без конца, а потом от боли не знает куда деваться.

Религия рекомендует свои услуги и убеждает, что благо можно приобрести только в загробной жизни, там, где существует Бог, <священнослужители> обещают это, понизив все понимание Бога и самую загробную жизнь, изобразив ее так, что ни сами, ни их слушатели ничего не могут понять, как только верить и умереть.