Черный лебедь

— Может, она с любовником удрала. Что говорит по этому поводу Сокольский?

— Этого я не знаю. Лично не общался.

— А заказ?

— Сокольский, возможно, и знать про нас не знает. Человек от него был. Заместитель начальника охраны. Даже не начальник, а заместитель. Он-то и поставил задачу. Цена вопроса — тысяча долларов в неделю.

— Странный какой-то способ оплаты, — заметила Настя. — А если ты целый год будешь искать?

— То заработаю пятьдесят две тысячи долларов. Но дело в том, что я носом буду рыть землю, чтобы раньше всех найти пропавшую. Это наша репутация, это наш престиж. Да и призовые — о-хо-хо! — тридцать тысяч. Правда, шансов у нас почти нет. В охране у господина Сокольского есть опытные сыскари, и они, конечно же, лучше владеют ситуацией. У наших бывших коллег из УВД больше возможностей. Я так думаю, им также обещан гонорар.

— А мы в какой степени владеем ситуацией?

— В объеме официальной информации. Фамилия, имя, отчество пропавшей, год рождения и так далее, и тому подобное. Ты вот насчет любовника сказала, так мне кажется, что эта версия имеет право на существование. Но развить эту версию я не могу. Абсолютно никаких зацепок на этот счет. Заказчик характеризует ее как женщину исключительной порядочности и высокой морали. А как он еще может ее характеризовать, если она жена его босса?

— Но хоть какие-то зацепки есть?

— В том-то и дело, что нет. Голый номер. Никто ничего не видел, никто ничего не знает. Проснулись, а хозяйки дома нет. Как будто корова языком слизнула.

— Дом расположен на берегу озера.

— Знаю. Водолазы прочесали все озеро. Труп нашли. Но чужой. И далеко от дома. Ныряльщик какой-то, за корягу зацепился, потому и не всплыл. Происшествие как минимум годичной давности, к нашему делу не имеет никакого отношения.

— Усадьба должна охраняться. Кто-то же должен был что-то видеть.

— Кто-то что-то, может, и видел. Но никто ничего не говорит. Была хозяйка — и нету. В общем, если есть в этой истории подводные камни, то мы ничего про них не знаем. Я, конечно, могу организовать опрос тех же охранников. Но вряд ли меня подпустят к самому хозяину дома. Был бы я официальным лицом, а так всего лишь какой-то частник. Ну а если и подпустят, то вряд ли что я узнаю.

— Откуда такие мрачные прогнозы?

— Интуиция. И опыт сыскной работы. Чем больше я думаю об этом деле, тем сильнее склоняюсь к мысли, что нас привлекли к этому делу чисто для проформы. Не буду утверждать, но вполне возможно, что хозяин просто-напросто избавился от своей жены. Может, разругались вдрызг. Может, молодого тела барин возжелал. Избавился от жены, а теперь изображает убитого горем мужа. В общем, я бы очень хотел, чтобы ты взялась за это дело.

— В качестве секретарши? — усмехнулась Настя.

— В качестве засланного казачка. Звони своему дяде, пусть он принимает тебя на работу. Кого ты там воспитывать должна?

— Не знаю. Но вряд ли самого Сокольского. У него есть сын или дочь?

— Сын. В октябре достигнет полного совершеннолетия. Но пока что всего двадцать лет.

— Всего?

— Ну, по сравнению со мной еще пацан. Да и ты уже не молодая.

— Спасибо за комплимент, — возмущенно повела бровью Настя.

Еще вчера ей было все равно, как она выглядит. Но сегодня зашевелилась в голове извилинка, отвечающая за внешний вид. Хотя не так уж и сильно хочется соответствовать условным идеалам и стандартам современности. Но и не соответствовать тоже нет желания. Слишком молодая она для того, чтобы хоронить себя. Это для девиц юных двадцать четыре года — уже возраст, а для нормальных людей — еще молодость.

— Ну, по сравнению с этим, — Сергей заглянул в свои записи, — Юрием Всеволодовичем. Но, поверь, выглядишь ты гораздо моложе.

— А ты его видел?

— Нет. Но я знаю, что ты выглядишь очень-очень молодо.

— Скажи еще, что не родилась.

— Если б ты не родилась, я бы с тобой не разговаривал. И дядя Ваня твой тебя бы к себе не звал.

— Дядя Витя, — поправила Настя.

— А по отчеству? Так, на всякий случай.

— Стогов Виктор Алексеевич. Особые приметы — отсутствует нижняя часть левой ноги. В качестве замены используется протез фирменного английского производства, подарок хозяина.

— И должность у него, я так понимаю, солидная.

— Более чем. Управляющий всем имением. А это не только усадьба. Это еще сорок гектаров пахотных земель.

— При чем здесь земли?

— А у графа Сокольского свой личный аграрно-промышленный комплекс.

— Насколько я знаю, он занимается металлом.

— Да, он крупный акционер металлургического комбината. А сельское хозяйство — это хобби. А может, дань уважения к прошлому. Ведь он обрабатывает земли, принадлежавшие его далеким предкам. Или не таким уж и далеким.

— Это все лирика. А кто управляет домом? Должна быть экономка. А может, все держалось на хозяйке дома.

В глазах Сергея вспыхнули знакомые Насте огоньки. Верный признак, что он мысленно нащупал какую-то версию.

— Это ты о чем?

— Может, у хозяйки дома и у Виктора Алексеевича был амур?

— И что?

— Почему именно твой дядя предложил тебе работу воспитателя? И куда делась прежняя воспитательница?

— Может, никуда не делась, — усмехнулась Настя.