Черный лебедь

Карина не возмущалась, она сама понимала, что ей нельзя было оставаться в доме.

— Уф! Ну и ну! — взбудораженно покачала она головой.

— Маме только ничего не рассказывай.

— Шутишь? Мама и так все узнает. А вот и она!

Елена Васильевна была мрачнее тучи. Возмущенный взгляд устремлен на дочь. На Настю она даже не смотрела.

— Карина, мне нужно с тобой поговорить, — сердито сказала она.

— Со мной? — жалким голосом переспросила девочка. — Юра приехал. Может, с ним поговоришь. Он по тебе соскучился.

— С ним я успею поговорить. А с тобой хочу поговорить прямо сейчас.

Она взяла Карину за руку и повела к дверям галереи, через которую можно было попасть в правое крыло. Настя было направилась за ними, но Елена Васильевна остановила ее движением руки:

— А вы пока побудьте здесь. И далеко не уходите.

Дрожащий голос, гневные интонации, холодный взгляд — все это не предвещало Насте ничего хорошего. Неужели Елена Васильевна догадалась, за чем на протяжении последних дней охотилась ее дочь? Если так, то дело дрянь.

Настя осталась в парке. Присела на скамейку вдоль большой аллеи. Настроение не в дугу. Сейчас Елена Васильевна допросит дочь, та свалит все на нее, и такое тогда начнется…

Мимо с приглушенным ревом промчался серебристый красавец. Все-таки поссорился Юрий с отцом. И теперь в порыве чувств бежит и от него, и от самого себя. Машина вдруг резко затормозила, сдала назад и остановилась рядом с Настей. Плавно опустилось стекло.

— Поехали! — повелительным тоном обратился к ней Юрий.

— Нет, — покачала она головой.

Похоже, он понял свою ошибку.

— А если я очень попрошу? — Его тон значительно смягчился.

А на губах даже появилось подобие улыбки.

— Нельзя мне. Меня сейчас позовут.

— Да, ну ладно.

Юрий поднял окошко, и машина с места взяла в карьер. Настя пожалела о том, что отказалась. Ведь Юрий — сын хозяина дома, его наследник. Если бы он приказал ей сесть в машину, никто бы не посмел ее осудить — даже Елена Васильевна.

Но Юрий уже уехал. И вдруг машина снова остановилась. Снова сдала назад. На этот раз стекло осталось на месте, но открылась дверца. Юрий вышел из машины, взял Настю за руку.

— Мне все равно, что тебя кто-то куда-то позовет. Садись в машину!

Снова повелительный тон. Настя вырвала руку.

— Пойми, мне сейчас хреново. Мне нужно выговориться. И если ты не поедешь со мной… Поехали, а?

— Ну, если тебе нужно.

Юрий действительно был не в себе. В таком состоянии он мог разбиться. А Настя своим присутствием могла подействовать на него успокаивающе. Или наоборот. Тогда они разобьются вместе. И все же она села в машину. На всякий случай прибегла к ремню безопасности.

Мощный «Феррари» с места развил такое ускорение, что Настю вжало в спинку сиденья. К воротам Юрий подъезжал на скорости не менее ста пятидесяти километров в час. И это только начало. Сейчас машина вырвется на прямую трассу. Настя представила, как машина слетает с дорожного полотна, кубарем катится вниз под откос. И зачем она только села в машину к этому психу?

Створки ворот закрывались, но Юрий не сбавлял ход. Оказывается, они разобьются гораздо раньше. Но створки вдруг изменили полярность движения, и машина беспрепятственно продолжила путь.

— Ты сумасшедший? — сказала она.

Но Юрий уже сбавлял скорость.

— Ты не понимаешь, отец велел закрыть ворота. Если бы я не разогнался, нас бы хрен отсюда выпустили.

— Хрен оставь себе, ладно?

— Извини.

— Ты меня к себе сильно не прижимай.

— Не понял.

— Ну, я же твоя жилетка, в которую можно поплакаться.

Насте показалось, что Юрий не слышит ее. Думает о чем-то своем.

— А-а, что? — встрепенулся он.

Точно, не слышал.

— Я тебе не жилетка.

— Разве я это говорил?

— Ты говорил, что тебе нужно выговориться.

— А, да, выговориться. Но не выплакаться же. Слушай, а насчет жилетки ты это здорово придумала. Ты такая уютная.

— Какая?

— Я что-то сказал? — снова встрепенулся Юрий.

Казалось, он переключился с фазы на фазу. Это что ж у него — по фазе на каждое душевное состояние?

— Ничего, проехали, — усмехнулась Настя.

— Колючая ты какая-то.

— Только что я была уютная, а сейчас колючая.

— Уютная? Да, уютная. И колючая. Слушай, а ты не знаешь, зачем я тебя с собой взял?

— Здрасьте, приехали. Поворачивай назад! — обиженно надулась Настя.

— А надо?

— Надо.

— Ты что, обиделась?

— Больно нужно!

— Значит, обиделась. Ты не обижайся. У меня вообще голова замороченная. А тут еще это.

Юрий и не пытался остановить машину. Сосредоточенно смотрел на дорогу, рассеянно думал. А может, как раз наоборот — рассеянно смотрел и сосредоточенно думал.

Настя не стала лезть к нему в душу. И так ясно, что произошло.

— А ты чего молчишь? — спросил он.

— Ты же хотел выговориться, а не я.

— Да? Может быть. Но ты бы могла спросить, что произошло.

— Я все видела. Карина за тобой побежала, я за ней. Твой отец был с Евгенией Эдуардовной.

Юрий изменился в лице. Ожесточенно спросил:

— Как она тебе?

— Мне-то что, какая она.

— Что она здесь делает?

— Это ты у меня спрашиваешь?

— У кого ж еще. Ты же у отца работаешь.

— Работаю. Но в мои обязанности не входит вмешательство в его личные дела.