Черный лебедь

Юрий утопил педаль акселератора до самого полика, и машина с ревом в агрессивном порыве на бешеной скорости выскочила на встречную полосу. Обошла одну фуру, вторую, третью. Навстречу шел широкомордый трейлер, загудел, как пароход, засверкал фарами. Но Юрию хоть бы хны. Обошел четвертое препятствие и свернул на свою полосу перед самым носом у надвигающегося монстра.

— Ты псих! — поставила диагноз Настя.

Но Юрий как будто и не услышал ее. Снова пошел на обгон. Успокоился лишь после того, как обошел весь «тещин язык» — так на шоферском жаргоне называлась длинная вереница машин, которую на узкой дороге мог собрать один-единственный тихоход. Но дорога до Москвы длинная, и таких «тещиных языков» на ней тьма-тьмущая. Обойдешь один, второй, а на третьем можно и погореть.

Но препятствий на дороге пока не наблюдалось. Машина стремительно неслась по дороге, на скорости четко вписываясь в повороты.

— Ты можешь меня высадить, — сказала Настя. — Я тебе не горничная.

Ей было обидно. Иллюзий насчет Юрия она не строила, понимала, что не сможет составить конкуренцию московским красоткам, которые наверняка вьются вокруг него. Да и не пыталась составить конкуренцию. Но все равно обидно. Сначала пар свой на нее выпустил, теперь вот за уборщицу ее держит.

— Хорошо. Сто евро сверху.

— Не поняла, кто сверху — ты или я? — усмехнулась она.

— Ну, можешь ты. Черт! Ты меня не путай, да! Я совсем не о том! А ты что, могла бы за стольник?

— И не мечтай.

— Да я как-то и не думал об этом. Мне сейчас не до того. Да нет, ты бы не смогла. Ты не такая. Ты какая-то правильная. Погоди-ка, Карина говорила, что ты самый лучший на свете телохранитель?

— Ага, самый лучший в мире Карлсон. Воспитатель я. Просто воспитатель.

— Может, за мое воспитание возьмешься? — шутки ради спросил Юрий.

— Поздно уже. Ты в таком возрасте, когда тебя только могила исправит.

— Неужели я так плох?

— Не могу сказать. Я тебя почти не знаю. Но пока все плохо.

— Я знаю, это в тебе обида говорит. Не хочешь у меня убираться, не надо.

— Ну почему же, сто евро лишними не бывают.

— Тебя не поймешь.

— А я тебе не книга, чтобы меня понимать. Я и сама себя, если честно, не понимаю. И какой черт дернул меня сесть к тебе в машину?

— Я понял, что ты хочешь сказать. Черт — это я. Я же тебя дернул. Наверное, зря. А может, нет, а?.. Может, тебе со мной хорошо, а?

— С чего ты взял?

— Да тетя Лена сказала. То есть не сказала, я по ее голосу это понял. Короче, она сказала, что ей все равно, где тебя черти носят. Э-эй, я чертом и у нее стал. Черт тебя дернул, черт тебя носит. Но я не черт. И даже душу свою никому не продавал.

— Я тоже — ни тебе, ни черту. И с тобой мне совсем не хорошо. Но раз уж ты меня носишь. Только не заноси, ладно?

— Нормально все будет. А что ты натворила? Тетю Лену трудно из себя вывести.

— Она на меня обиделась.

— За что?

— За мою глупость. Карине захотелось играть в детективов, она хотела искать твою маму. Я ее отговорила. И сдуру предположила, что Елена Васильевна может быть причастна к ее исчезновению.

— Ничего себе закруточки!

Юрий даже сбавил скорость — так был удивлен.

— И зачем ты такое сказала?

— Я Карине сказала. Представила, что она своими играми мать родную под монастырь подведет. Потому и сказала. Говорю же — сдуру ляпнула. А Карина матери рассказала, а та — твоему отцу.

— А откуда вообще взялось такое предположение?

— Из детективной логики. Мы о телесериалах заговорили, а там если кого-то убивают, то почти всегда близкие родственники причастны.

— А кого в нашем случае убили? — начал заводиться Юрий. — Моя мама жива, даже думать не смей. Плевать мне на твои сериалы!

— Сериалы — не мои. И мне на них также плевать.

— Тогда зачем чепуху мелешь?

— Это всего лишь предположение. Я, между прочим, почти два года в отделе милиции работала. Дознавателем. Юридический университет закончила. Так что сериалы здесь ни при чем. У меня своя логика.

— В милиции два года. Университет. Неплохо. Но моя мама не могла погибнуть. Не могла.

— Я и не говорю, что она погибла.

— Но ведь она исчезла. А на тетю Лену ты зря наехала. Маму она обидеть не могла. Хотя и не скажу, что она любила маму. Значит, и ты решила принять участие в розыске моей мамы.

— Это все Карина.

— Но ведь и тебе интересно было.

— Может быть.

— И что ты накопала?

— Ничего.

— Отсутствие результата — тоже результат. Заметь, любимая фраза неудачников.

— Это ты про меня? Но я не ставила своей целью найти Майю Дмитриевну. А ты ставил?

— И ставил. И даже искал. Лично объездил все адреса, где она могла быть. И ничего. Выходит, я тоже неудачник.

— А у бабушки Мариши искал?

— Нет.

— Но ты ее знаешь?

— Ну, слышал. Мама у нее иногда бывала. Но я как-то не подумал. А что?

— Да ничего. Коттедж там один по соседству есть.

— И что?

— Да так, ничего особенного.

Настя решила, что нет никакого смысла рассказывать ему про коттедж Чукоткина. В этом доме только догадки ее спрятаны, а фактов нет.