Черный лебедь мирового кризиса

Которая состояла в том, что уменьшился импорт в США. Что само по себе, может, и можно было бы считать позитивным моментом, если бы не еще два обстоятельства. Во-первых, резко вырос уровень складских запасов. Во-вторых, упало количество заказов на товары долгосрочного (более 3 лет) пользования. Последнее вроде бы компенсировалось некоторым ростом объема розничных продаж, однако я не могу быть уверен, что эти продажи не относились как раз к импортному ширпотребу.

В целом вывод, который следует из этих данных, выглядит для экономики США достаточно пессимистично: уменьшение спроса приводит к росту складских запасов, что, в свою очередь, влечет падение объема закупок предприятиями-производителями. А с учетом того, что финансовое положение этих самых производителей в условиях роста учетной ставки, мягко говоря, не улучшается (и General Motors, и Ford тому пример), все это наводит на размышления о более чем возможном выходе из цикла роста учетной ставки в США.

Учетная ставка в сегодняшней американской экономике играет ключевую роль — и в моем прогнозе, сделанном в конце 2004 года, предполагалось, что США смогут поднять ставку до 5–5,5 %, причем продлится этот процесс как минимум до конца года текущего. Особенно если учесть, что к этому есть серьезные объективные предпосылки. Однако похоже, что депрессионные явления, связанные с резким удорожанием обслуживания накопившихся за 90-е годы долгов (напомню, что реальная ставка обслуживания долга в США в подавляющем большинстве случаев привязана к учетной ставке ФРС США, которая выросла за последние месяцы в три раза), существенно ограничат эту возможность денежных властей США.

Разумеется, не исключено, что все это локальные статистические «взбрыки». Но более вероятно, что сложившуюся ситуацию можно описать фразой из бородатого анекдота: «однако, тенденция!».

Что будет дальше, описано в уже упомянутом мною прогнозе — поскольку произошедшие события влияют только на скорость, а не на суть происходящих процессов. Ясно одно: если ничто не изменится, уже к середине осени учетную ставку придется опустить, после чего неизбежно быстрое падение доллара относительно других валют и, как следствие, снижение цен на нефть и другие ресурсы (номинированные в независимых от доллара единицах). К сожалению, рассчитывать на то, что руководящие нашей экономикой либерасты примут хоть какие-нибудь меры по компенсации этих негативных для экономики России процессов, не приходится.

24 Июня

Саммит Евросоюза успехом не увенчался. Недруги этой организации радостно «потирают потные ручонки», почитатели доллара США предвкушают продолжение «ралли» любимой валюты, российские либерасты в который раз повторяют, что они всегда говорили о «вечном величии США и их доллара»… Ну и так далее. И поневоле возникает вопрос: и это все? Не будет больше Евросоюза и евро? Ну не может же такого быть!

Не может, разумеется. Но то, что реально произошло, требует серьезного, а не идеологизированного анализа.

Успехи Евросоюза последнего десятилетия общеизвестны, однако публичное обсуждение его принципиальных слабостей не приветствовалось. А таковых было несколько.

Во-первых, Евросоюз — это сообщество, управляемое бюрократами. С бытовой точки зрения это выражается в том, что в ЕС нет субъекта политики. В этом смысле ЕС чем-то неуловимо напоминает Россию, где как раз субъект политики есть, но он один единственный, а главное — категорически отказывается принимать хоть какое-то решение хоть по какому-нибудь вопросу.

В результате, как только на повестке дня появляется политический вопрос, ЕС как единое целое немедленно начинает буксовать, а политические субъекты отдельных его составляющих тянут одеяло каждый в свою сторону, поскольку отсутствие единой позиции их не сдерживает. Позиция по вопросу войны в Ираке — наиболее типичный тому пример.

Во-вторых, евро не эмиссионная валюта. Так называемый Пакт о стабильности категорически запрещает эмиссию долговых обязательств государств-участников ЕС (напомним, что сегодня это чуть ли не единственное условие, при котором экономика США может существовать). Соответственно, ЕС проводят достаточно пассивную в области экономики политику (хотя свои внутренние рынки они защищают даже не жестко, а прямо-таки жестоко). Но главное, они не имеют резерва, который можно было бы направить на «затыкание социальных дыр», которые в последние годы плодятся с невиданной скоростью. Частично это компенсируется «уходом в евро» из падающего доллара, но этот процесс опять-таки не управляемый. Во всяком случае Франция именно эту проблему поставила во главу угла на референдуме.