Черный легион

– Мне наплевать на то, что скажут потомки, – как бы про себя проворчал Фромм. – Для меня куда важнее, что думаю по этому поводу я сам – да, нет? Возможно, ваш план и ваша операция «Валькирия» чего-то и будут стоить. Но лишь после того, как будет выполнено одно предварительное условие.

Командующий в упор посмотрел на своего заместителя и на генерала Бека.

Оба молча ожидали, что он скажет.

– Я что, должен назвать вам это «предварительное условие»? – повысил голос Фромм. Хотя в этом не было никакой необходимости. Он и так звучал до вульгарного требовательно и даже грубо.

Бек и Ольбрихт переглянулись.

– Считаю, что было бы справедливо, если бы вы все же назвали его, – молвил Бек.

Глаза Фромма наливаются кровью. Он почти уверен, что Бек отлично понимает, какое именно условие имеется в виду. Но при этом умышленно провоцирует его, заставляет произнести вслух то, что произносить никак не хотелось бы. Тем более что и так все ясно.

– Что вам непонятно из сказанного мною? – почти рычит Фромм. И его громадная фигура, приподнимаясь, зависает уже не только над столом, но, кажется, над всем кабинетом. – По-моему, я очень четко выразился, что ваш план мог бы быть – подчеркиваю: мог бы быть – вполне приемлемым, но лишь при одном известном вам условии. Благодаря которому мы должны стать свободными в своих действиях.

Ольбрихту вдруг показалось, что Фромм вот-вот поднимется и выйдет из кабинета. Или же выставит их, поскольку хозяин все же он. В любом случае переговоры, которых Ольбрихт столько ждал и на которые они с Беком так рассчитывали, сейчас, буквально через минуту, будут сорваны.

– Генерал-полковник Фромм имеет в виду, – как можно спокойнее, почти беззаботно, объясняет Ольбрихт будущему президенту Германии, – что план «Валькирия» осуществим лишь в том случае, когда будет устранен фюрер. – Он взглянул на все еще багровое лицо Фромма и машинально уточнил. – То есть устранен от власти.

При этом Ольбрихт даже не заметил, что слово «устранен» не совсем увязывается со смыслом фразы. Это не одно и то же, что «отстранен».

– Теперь ясно, – иронично признает Бек.

– Я верно определил ваше условие, господин Фромм? – поинтересовался Ольбрихт, сохраняя вполне дипломатичную мину.

– Я всего лишь имел в виду предварительное условие, – уточнил Фромм, окончательно поставив в тупик обоих генералов. – Которое непременно должно быть выполнено. А уж вы сами подумайте, каким образом оно может быть выполнено – да, нет?

«Если бы Фромм знал, что мы так до сих пор ни разу и не заговорили о физическом устранении фюрера, – прощающе подумал Ольбрихт, – что между нами еще ни слова не произнесено о покушении на того, кто привел страну к катастрофе, сведя на нет усилия миллионов немцев по возрождению Германии из пепла Первой мировой, он бы, конечно, простил нас».

– Само собой разумеется, – поддержал он Фромма, спасая ситуацию. – Высказанное вами условие, господин командующий, является непременным основанием для начала операции «Валькирия». О наших возможных действиях мы немедленно проинформируем вас.

28

На небольшой станции неподалеку от Читы Курбатов остановил неуклюжего, истощенного с виду солдатика, спешившего с двумя котелками кипятка к воинскому эшелону. Паровоз уже стоял под парами, и солдату, очевидно, боясь опоздать, тем не менее застигнутый врасплох окриком капитана, остановился и, сжавшись от страха, замер прямо посреди колеи, словно пойманный дезертир.

– Вы из этого эшелона?

– Так точно, – едва слышно пролепетал он побледневшими губами. Перед ним стояли два офицера и несколько рослых крепких солдат. Холеные и суровые, они, возможно, показались рядовому особистами или смершевцами.

– Почему не представились?

– Красноармеец Кичин.

Курбатов прошелся взглядом по обвисшей форме солдата с полупротертыми локтями и коленками, запыленным, давно не знавшим крема, сапогам. Отчего Кичин окончательно сник и словно бы врос в землю вместе со шпалой, на которой стоял.

– Охраной командует лейтенант Слоненков? – назвал Курбатов первую пришедшую на ум фамилию.

– Никак нет, младший лейтенант Цуганов.

– А, ну да, правильно: Слоненков – это ведь помощник военного коменданта станции, – спокойно продолжал провоцировать его Курбатов. – Вас там семнадцать человек?

– Двадцать два.

– Целый взвод? Теперь станет еще больше. Посланы на подкрепление. К фронту будем двигаться вместе.

– Так я пойду предупрежу младшего лейтенанта, – обрадовался Кичин возможности поскорее ускользнуть – страх перед офицерами у него уступал разве что страху перед смертью.

– Предупредите. Мы же подождем своего бойца.

Кичин поднырнул под один из трех стоящих на запасном пути вагонов и исчез.

– Думаете, он ничего не заподозрил? – осторожно поинтересовался Тирбах, присел и еще какое-то время пытался проследить путь красноармейца.

– Когда операцию приходится разрабатывать на ходу, экспромтом, случается всякое. Главное, не дать младшему лейтенанту времени на размышления.

– Их втрое больше, – заметил Реутов. – Тем почетнее будет победа – это ясно. И все же…