Черный легион

– Скрипт? А ты-то здесь как?

Оборванец ответил Юджину чужим хрипловатым голосом, слегка шепелявя:

– Да в общем, как и все. Лет через пять после того, как ты «помер» в больничке, год неурожайный в деревне выдался, потом еще такой же. Зерновые погнили на корню. Батя у меня заболел гнилой чахоткой и помер через месяц. Мужики соседские с семьями стали из деревни на старые северные заимки уходить. Наши старейшины запросили провизии в районе. Аккурат через пару дней притащился в деревню тяжелый гусеничный трактор с прицепом. Изговнял траками весь большак, глину перемесил до самой соборной поляны. Ну, думали, грешным делом, нам пожрать чего привезли. А из трактора вылезли ребята, вытащили два столба, воткнули их, почитай, посреди деревни и натянули на них здоровенный плакат-болтун. Смотрим мы на него, а там такая холеная лоснящаяся рожа нам говорит с плаката: «Голосуйте за достойного кандидата в фюреры от партии всеобщей справедливости и демократического благополучия господина Жмыха». Он-де порядок наведет. Он-де и раньше его где-то наводил, но до конца еще не навел. А вот проголосуете за него, и будет вам счастье. Слыхали мы про этого Жмыха, что любил он галстуки жевать и красиво трепаться про светлую жизнь. А больше вроде ничем особым отличиться не успел. Так мы ночью с парнями столбы эти подпилили, и плакат грохнулся в грязь. А утром стадо коров по нему прошло и господина Жмыха навозом изрядно попачкало. А еще через два часа прилетел коптер полицейский, помнишь, как на Лысой горе? Ну и всех, кто столбы пилил, под белы руки в район. Там побили маленько, почти всех отпустили, а меня и дружка моего Стрижа сюда отправили. У нас со старостой и раньше недопонимание возникало по ряду хозяйственных вопросов. Стриж, правда, до сего дня не дожил… Вот и вся история.

Скрипта слушали молча. Даже Трабл перестал пинаться и тужиться, растягивая ремни на запястьях. Юджин вспомнил рейд на Стах, планетарную бомбардировку и закрыл глаза, его мутило.

– А мои?

Скрипт потянулся к фляге с водой.

– А что твои? У тебя батя крепкий. Сестрица замуж вышла за Бредня и вместе с ним и детишками тоже ушла из деревни, и правильно сделала. Староста очень возмущался тогда. Кричал вслед, что негоже в трудную минуту деревню бросать. Долг, мол, и прочее. Что работать нужно, тогда и хлеб будет, и детишки здоровыми будут расти. В общем, все как обычно.

Он отхлебнул воды и протянул флягу девочке.

– Дай им попить, что ли, а то я, честно, боюсь к ним подходить. Знаю я этих черных, так могут незаметно приложить, потом полчаса отдышаться не можешь.

Девочка взяла флягу и поочередно поднесла ее горлышко к губам успокоившихся бойцов.

– Ну что, господа? Прежде чем я сделаю вам предложение, от которого вы не сможете отказаться, попробую ввести вас в курс наших общих проблем.

Девочка вернулась на место и, обращаясь к связанным бойцам, перевела беседу в практическое русло.

Работа не волк, от нее не убежишь

Бар «Тупой козленок» на набережной Голума, обосновавшийся между жилыми кварталами и складами с оборудованием, пользовался славой относительно тихого и спокойного местечка. Толпа работяг собиралась здесь только после дневной смены и, быстро накидавшись пенным элем, рассасывалась уже через час, поскольку алкоголь прекращали продавать задолго до полуночи, а сидеть за столиками с пустыми кружками радости не доставляло. Бывало, забредали сюда компашки со своим, но таких, как правило, быстро выпроваживали, иметь неприятности с местным шерифом заведению не было никакого резона. В общем, чашечка кофе в тишине, шепоток влюбленных парочек по углам – не то место, куда стоит заходить взрослому серьезному мужику, если, конечно, его не мучают приступы острого спермотоксикоза. Поэтому одиноко сидящий за столиком Боцман чувствовал себя полным идиотом и был похож на котенка, которого взрослые товарищи оставили на крыше, уединившись на чердаке со своими подружками. И ведь что обидно, это место спьяну он сам назначил вчера для встречи со своим работодателем, Грушей. Еще поржал, потому что Груша в этом баре будет похож на старого трансвестита перед случкой. И теперь, поди ж ты, приходится сидеть здесь, дожидаясь этого поросенка, который опаздывал уже на полчаса.

Дверь в бар распахнулась, и Грушино округлое тельце, осторожно ступая по широким ступенькам, спустилось в полуподвальное помещение, с интересом разглядывая укрывшихся по темным углам посетителей.

– Не думал, что ты посещаешь такие заведения. Уважаю, уважаю.

Вошедший аккуратно разместил мягкую попу на низком пластиковом стульчике и уперся животом в жиденький столик.

– Я это… чуток припоздал. Но дело того стоит. Очень серьезная работа. Очень хорошие деньги. И очень серьезный наниматель. Он мне уже отбашлял по полной, но переговоры с тобой хочет вести сам.