Черный лис. Том 2

— Вон тот, с моноклем — барон Трофимов, заводы электробытовой техники и посуды, — негромко вещал князь, пока мы спускались — медленно, с достоинством. — А вон там, в красных перьях — мадам Блаватская. Ректор кафедры востоковедения Суворовского училища, удивительно собранная женщина… А ещё вон тот господин, в плохо сидящем смокинге — Королёв. Ракетостроение и спутники. Ах, какую станцию господин Королёв запустил на орбиту в прошлом году! Если б не здоровье, я бы сам стал космонавтом… А там, лысый, в коричневом костюме — граф Замятин. Я вас обязательно познакомлю, удивительный человек. Пишет книги про будущее.

Вот так, незаметно, мы добрались до самой нижней ступеньки, и Фудзи тут же закружился в танце, увлекаемый барышней в розовых шелках…

Но князь остался рядом. Было ещё множество лиц — усатых, бритых, с бородой, с двойным подбородком, очерченных очень твёрдо, — всем я пожимал руку и деревянно улыбался.

И танцы: вальс, полонез, что-то ещё, где надо проходить сквозь арку из сомкнутых над головами рук…

НИ ОДНОГО женского лица я не запомнил. Всё время считал шаги, повороты — боясь ошибиться и наступить на нежную, словно сотканную из лепестков роз, шелковую туфельку. Так что самое страшное, чем пугал меня Колян, и на что я совершенно, абсолютно не имел никакого права, прошло мимо. Помню только, что у всех девушек были жутко твёрдые бока в корсетах.

Я этой моды не одобрял.

А потом из толпы фрачников явился высокий господин, удивительно молодой, с красивыми, зачёсанными назад волосами, с посеребрёнными висками и яркими, как у женщины, губами.

— Граф Данила Бестужев, — он представился сам, так просто, без всякого пафоса, что я улыбнулся — он понравился мне с первой секунды.

— Принц Владимир Антоку, — я щелкнул каблуками, так же, как это делал князь Алексей, и чуть наклонил голову.

В этом человеке было очень много всего — силы, ослепительной ауры, агрессии, превосходства… И стоило Великому Магистру посмотреть мне в глаза, я попросту провалился. Показалось, что рушусь я в тёмный колодец, стены его состоят из звёзд, а дна нет вовсе. И в этом колодце, всё моё естество исследуют, клетка за клеткой. А потом распыляют. На атомы.

— Так вот, значит, вы какой, — граф дружелюбно улыбается, и делает такое круглое движение рукой, словно собирается пригласить меня на танец, и только в последний момент я соображаю, что это он пропускает мимо себя вереницу молоденьких девушек с фиалками в волосах…

— Вы о чём?

— Мне докладывали о том, что молодой принц — очень сильный сэнсэй, — он употребил японский термин. — Но я даже не представлял, насколько.

— Хотите секрет, граф? — я заговорщицки приблизился к нему, почти вплотную, ощутив запах какого-то средства для волос и орхидеи в петлице. — Я тоже.

Легко поклонился и ушел.

После неприкрытого, наглого изучения, которое учинил мне великий магистр… То, как я падал в колодец, и чувствовал, как меня разбирают на атомы, по-другому и не назовёшь.

Я как-то очень быстро перестал испытывать к графу Бестужеву симпатию.

Правильно говорил Колян. Вот такие люди — красивые, с благородной осанкой, с твёрдым подбородком и ямочками на щеках — и становятся самыми опасными противниками.

Фудзи станет таким лет через пятнадцать-двадцать.

Мысль была неожиданная, но очень верная. Он и сейчас опасен, мой первый и единственный друг в этом мире. Но если его не убьют, если позволят его таланту расцвести… Корпус Посланников гордился бы таким выпускником.

Чуть позже, когда я успокоился, и даже научился различать отдельные лица в этом постоянно вращающемся калейдоскопе, вдруг побежал шепот: — Государь… Император… Сам…

А я уже видел высокую стройную фигуру, в таком же белоснежном кителе, как у Соболева и у меня, но с единственным отличием: через плечо и грудь его была переброшена пурпурная, такого красного оттенка, который отливает синевой, шелковая лента.

Он танцевал. У дамы Государя были чёрные, собранные в высокую причёску волосы и белое и прямое, как колонна, платье. Руку в длинной белой перчатке она держала на отлёте, в тонких пальцах — ремешок крошечной сумочки.

Вот эта сумочка и сбила меня с толку. Казалось бы — мелочь. Что там может лежать?.. Носовой платок, телефончик — здесь все их носят, просто жить не могут без этих своих электронных штучек. Может быть, пудреница…

Вот только сумочка раскачивалась неправильно. В тяжелом, равномерном ритме. Словно лежит в ней что-то тяжелое. Металлическое.

Горло сдавило, а ноги сами понесли к этой паре: государю и женщине с пистолетом в сумочке… А потом они в очередной раз повернулись, и я увидел её лицо.

Глаза, как спокойная гладь воды в тенистый полдень. Длинные, чуть раскосые, искусно подведённые чёрными стрелками.

Любопытная особенность: как только я её увидел, моментально забыл про всё остальное. Даже про государя — который до сего времени вызывал у меня жгучий интерес…