Черный Лотос

Завидев мать, мальчик резко умолк. Его глазенки смотрели на нее не мигая. Рэйко, увидевшая сына после долгой разлуки, засмеялась от радости, наклонилась и взяла крепыша на руки, прижалась щекой к его пушистой головке.

– Золотко мое! Как я по тебе соскучилась! – прошептала она.

Но Масахиро вдруг снова разревелся.

– Что не так?

Недоумевая, Рэйко взглянула на сына и прочла на его личике выражение крайней обиды. Она попыталась утешить его, но добилась лишь того, что малыш зарыдал пуще прежнего, то и дело срываясь на визг. При этом он изо всех сил отпихивался от нее и сучил ножками.

– Маленький господин просто устал и капризничает, – сказала О-суги. – А теперь вот довел себя до истёрики.

– Нет, это он злится на то, что я его бросила! – Перемена в сыне стала для Рэйко последней каплей, и она расплакалась, крепко стиснув орущего и корчащегося Масахиро в объятиях. – Все хорошо. Я с тобой, – бормотала она.

Ей вторили О-суги и служанки – кто прибаутками, кто увещеваниями. Раскрасневшийся Масахиро махал на всех кулачками и истошно вопил. В перерывах между его криками Рэйко услышала звук отворившейся двери и мужской говор в передней. Сано вернулся.

Встревоженный стоящим в доме плачем, он побежал по коридору. Неужели что-то стряслось с Масахиро? Сано влетел в детскую. Обнаружив сына на руках у жены, он немного успокоился, но Масахиро ревел по-прежнему, да и Рэйко выглядела заплаканной.

– В чем дело? – Сано опустился с ней рядом. – Он поранился?

Насилу удерживая извивающееся чадо, Рэйко вымученно улыбнулась и прокричала, заглушая шум:

– Нет, просто раскапризничался.

Сано заметил на ней дорожную накидку. Его страх за сына исчез, сменившись беспокойством о жене.

– Неужели ты вернулась только сейчас?

– Да.

– Ты ведь собиралась поехать в Дзодзё еще утром. Что тебя задержало? С тобой что-то случилось?

Масахиро на миг прервал истёрику. Он поднял припухшее личико в разводах слез, слюны и соплей и озадаченно воззрился на родителей, но тут же испустил оглушительный вопль и рванулся к Сано. Тот подхватил его с материнских рук и приютил на груди, взмокшего и взбудораженного.

– Я разговорила Хару, – ответила Рэйко. – После того, что она сказала, мне потребовалось еще кое-что выяснить.

От неловких укачиваний отца Масахиро опять раскричался. В конце концов Сано сдался и препоручил его нянькам, а жене сказал:

– Поговорим в другом месте.

Они перешли в гостиную. Там стоял холод – угольные жаровни не горели. Подвесные фонарики качались на сквозняке. Из детской доносилось приглушенное нытье Масахиро. Рэйко объяснила, что Хару не была знакома с жертвами и не помнит ничего о пожаре или о том, каким образом оказалась у хижины. Затем она описала ушибы и ссадины на теле девушки.

– Я считаю, что Хару подставили. Она боится, что на нее нападут снова, боится участи поджигательницы. И ей даже не к кому обратиться за помощью. – Срывающимся от сопереживания голосом Рэйко рассказала, как умерли родители Хару, как займодатель отобрал их закусочную в Кодзимати. – Я обещала ей, что попробую снять с нее подозрения и найти настоящего поджигателя.

Рэйко, несомненно, прониклась симпатией к Хару, которая не позволяет ей разглядеть в сироте возможную преступницу, подумал Сано.

– Поздравляю, тебе удалось разобраться с ее немотой, – сказал он, направляя беседу в то русло, где, как Сано боялся, их мнения могут разойтись. – Однако прежде чем делать выводы насчет Хару, нужно рассмотреть и другие показания.

– Какие показания?

Рэйко насторожилась. У Сано потяжелело на сердце, едва он понял, что Рэйко огорчил его отказ признать невиновность Хару. Ему стало жаль посвящать жену вто, что ей скорее всего будет нелегко услышать.

– Я виделся с семьей начальника Оямы, – сказал Сано и описал встречу. – Рассказ старшего сына о том, как Ояма пытался свести его с Хару... Она знала по меньшей мере одну из жертв, хотя утверждала обратное.

Рэйко не переменила ни позы, ни взгляда, хотя Сано почувствовал, сколь неприятна для нее эта новость и сколь горька мысль о том, что Хару ее обманула.

– Сын Оямы требует крови в отмщение, и не важно чьей, – заметила Рэйко. – Может, он выдумал эту историю о Хару, зная, что та в числе подозреваемых.

– Точнее, в единственном числе, – поправил Сано. – Смерть Оямы принесла его семейству множество бед и лишила их наследства. Мои сыщики целый день провели в храме и не нашли доказательств чьего-либо, кроме Хару, участия в деле.

– Если твои люди ничего не выяснили, это еще не значит, что других доказательств и подозреваемых не существует, – возразила Рэйко. – Секта Черного Лотоса сильно выигрывает от кончины Оямы, притом старается подчинить себе следствие и обвинить Хару. После беседы с ней я отправилась в храм, где меня уже поджидали. Я хотела расспросить монахинь и сирот в монастыре, но настоятельница меня и близко к ним не подпустила. Да и сыщикам повезло не больше – священники Черного Лотоса ходили за ними как тени.

– Должно быть, просто хотели помочь следствию, – сказал Сано, встревоженный тем, что жена зашла так далеко. – Вчера они показались мне весьма предупредительными.