Черный Маклер

— В розыске холостяк лучше, — опять встрял Орлов. — Работает, не оглядывается, как бы деток не оставить сиротами.

— Следователь Орлов, инспектор Марчек, эксперт Семенов — на выезд! Убийство на улице Мархлевского…

Орлова с его глупостями как ветром сдуло.

«Зинаида, конечно, выиграет», — думал Томин и, как ни смешно, досадовал и старался отвлечь ее разговором.

— Жениться я не против, Зинуля. Даже составил опись на досуге. Насчиталось шестнадцать желательных качеств. Нереально. К тому же любовь проходит, а аппетит — никогда.

Она сделала маленький шажок окраинной, шелудивой пешкой.

— Шурик, ладья под ударом.

«Вот те раз! Ну никогда с ней не угадаешь, что вытворит», — Томин погрузился в размышления. Он почти изобрел, как одним махом отбиться от пешки и взбодрить своего коня, но голос из динамика погнал на выезд.

Происшествие было плевое. Здоровенный лоб — явно оттуда, еще вчера-позавчера решетки грыз — забрался в промтоварный склад. Запихал в мешок три каракулевые шубы и, воображая, видимо, что так будет лучше, начал перед уходом обрывать провода сигнализации. Она от такого обращения заголосила, замигала, и сбежавшаяся охрана скрутила любителя мехов. Теперь он сидел в помещении конторы, выгороженном внутри склада стеклянными стенками, и два безусых милиционера несли по бокам караул.

Томин разговаривал с начальником охраны и сторожем. Первый, служака лет пятидесяти, был удручен, второй возбужденно словоохотлив.

— Собак нету, — отвечал он на вопрос Томина. — Мы кошек держим.

— Каких еще кошек?

— Видите ли, — пояснил начальник, — склад большой, товар разный, сильный урон бывал от мышей.

— Спасу не было! — затараторил сторож. — Мышь, она ведь все сожрет. Сапоги дай — сожрет. Пианину дай — и ту сожрет. Так что киски у нас. Собак нам никак нельзя.

— Ясно, вы свободны.

Сторож нехотя отошел.

— Той дверью давно не пользуетесь?

Начальник оглянулся на широкую дверь в боковой стене, где под присмотром двух служивых кошек возилась Зина, изучая и фотографируя распиленную металлическую задвижку.

— Тут дело вот в чем: раньше забор дальше стоял. Потом, как его придвинули, с той стороны машине стало не подъехать. Тогда дверь закрыли наглухо, пользуемся одними фасадными воротами. Около года уже. Простите, как вы расцениваете факт повреждения сигнализации?

— Плохо расцениваю. Знал он, что это сигнализация. Кто мог его просветить? Только кто-то из ваших.

— А может быть… случайно?

— Подпрыгивал и рвал какие-то провода?

— Ну, если кто из моих ребят — я дознаюсь! Я из них душу вытрясу!

— Нет уж, пожалуйста, без самодеятельности. Вы нам всех распугаете.

И Томин пошел наружу обследовать подступы к той самой двери.

Вор перелез забор почти напротив нее — на раскисшей осенней земле остались две вмятины от его прыжка. Подняв прутик, Томин вставил его в щель между досок, чтобы пометить место, и двинулся кругом. Конечно, забор было нетрудно перемахнуть, но иногда на него нападала солидность, мешавшая резвиться.

По другую сторону забора лежал кучей вонючий шлак, и около виднелись в глине следы «Москвича». Сделав петлю, они убегали обратно в тихую улочку.

Кибрит тем временем закрыла фотоаппарат и вооружилась лупой. Задвижка была пропилена на пять шестых толщины, оставшаяся полоска стали сверкала свежим изломом. До взлома подпил, вероятно, скрывала боковая скоба.

А за спиной длинное помещение с замусоренным полом делил пополам широкий проход. Слева и справа от него пространство было загромождено высоко вздымавшимися штабелями ящиков, тюков и рядами стеллажей для товаров в мелкой упаковке. Между штабелями и стеллажами пролегали тесные полутемные тоннели, сплетавшиеся в запутанный лабиринт. Здесь таилось много всего, что требовало пристального внимания. Предстояло, например, восстановить маршрут похитителя шуб, сумевшего найти самое ценное, что было на складе. Кибрит тоже думала, что у него имелся пособник или пособники, так как задвижка была подпилена изнутри.

Об этом она и сообщила явившемуся с улицы Томину.

— Мне бы надо знать, когда сделан подпил.

Прищурилась усмешливо:

— Всего-навсего?

Она сама верила в науку, но нельзя же вот так настырно и слегка капризно требовать чудес.

— Шурик, с точностью до минут никакой химик не скажет.

— Тогда вот что: пойди погляди на отпечатки протекторов за забором. У ворот Панин, он тебя проводит.

Зина прихватила чемодан и направилась к воротам.

При ее дотошности они в этом складе проторчат до утра. Зина обожает валандаться с пустяками. Впрочем, нет особого расчета возвращаться раньше открытия буфета.

Летом она провела отпуск в Болгарии и привезла ворох рассказов, из которых в памяти Томина осело два завистливых впечатления. Первое — солнце. Второе — магазин в Софии с названием «денно-нощно», круглые сутки торговавший съестными припасами. Ему представился румяный калач с добрым ломтем брынзы. Впрочем, калачей в Болгарии, пожалуй, и не пекут. Ну, пусть не калач, пусть будет булка…