Черный марш. Воспоминания офицера СС. 1938-1945

Он идет к одному из грузовиков и издает протяжные гудки, нажимая на сигнальную кнопку.

Я сижу на краю дороги, обхватив голову руками.

В моей голове смешивалось слишком много противоречивых впечатлений – дьявольской, кричащей, издевательской чередой. Жизнь, смерть, убийства, жизнь, смерть… Зачем мы только пошли в СС? Сейчас уже слишком поздно об этом думать. Теперь нас крепко стиснули эти стальные челюсти, которые не выпустят. Детство, вся моя учеба, Виттенберге, Бригитта проносятся в моей голове подобно призракам прошлого, которое закончилось и ушло отчаянно далеко. Кто я такой, чтобы порицать других? Я тоже стал посланником смерти. Возможно, такова моя судьба.

Свистки, отрывистые приказы, солдаты, бегущие по мостовой, звуки чавкающих сапог по грязной улице.

И вот грузовики и бронетранспортеры отбывают.

В головном бронетранспортере стоит почетный караул – над телами убитых солдат, лежащих на брезенте.

Так или иначе, мы все набились во вторую машину.

Большинство домов Красной горит. В огне вся деревня. Дома рушатся среди мириад искр, остаются только обугленные остовы, зловеще чернеющие на фоне облачного неба.

Были применены зажигательные гранаты – и от домов ничего не осталось.

24 сентября. По ночам меня преследуют видения ужасных сцен в Красной.

Возможно, мы, СС, жестоки и беспощадны. Но партизаны тоже ведут бесчеловечную войну и не знают пощады. Может, их нельзя порицать за желание защитить свою страну, но все равно наш долг состоит в их уничтожении.

Где искать настоящую справедливость? Если она существует вообще.

Поразительно, что Верховное главнокомандование делает вид, будто ничего не знает об этих карательных операциях СС. Оно закрывает глаза на это, поскольку тоже знает, что обуздать террористов можно только посредством массовых казней. Когда убивают жен и детей этих бандитов, виновных в подлом и трусливом убийстве какого-нибудь немецкого солдата, то эти бандиты, возможно, задумаются.

Если, конечно, карательные меры не увеличивают число партизан и их жажду мести.

Так возникает порочный круг смертей, до бесконечности.

Все равно этого нельзя постичь.

Несколько месяцев назад, когда мы вступали в украинские деревни, нас приветствовали как освободителей. Триумфальные арки воздвигались практически во всех деревнях, через которые мы проходили (на Западной Украине, где ощущалось недовольство форсированной «советизацией» 1939–1941 гг. Однако и там вскоре немцев будут в большинстве ненавидеть (хотя будут и те, кто пойдет воевать в дивизию СС «Галичина» и другие формирования). – Ред.). Где бы мы ни останавливались, приходили делегации местных женщин во главе со старостами, с цветами и традиционными хлебом и солью. Невозможно поверить, чтобы эти люди были изменниками своей страны или даже потенциальными коллаборационистами. Энтузиазм был всеобщим, и задержки движения, случавшиеся из-за стремления этих толп приветствовать наши танки, свидетельствовали о подлинном характере этого энтузиазма.

Сейчас обстановка совершенно иная. Каждый житель замкнулся в своей скорлупе. Освобожденное (? – Ред.) население относится к нам враждебно.

По-моему, имеется несколько причин этого.

Начнем с совершенно бесспорного факта. Службы генерала Томаса совершили серьезные ошибки в методах организации производства и торговли на оккупированных территориях.

В 1936 году генерал-лейтенанта Томаса поставили руководить экономическим отделом Генштаба. С того времени он отличился составлением четырех досье, известных как зеленое, красное, желтое и коричневое досье. В них он разъяснял свою программу рациональной эксплуатации будущих оккупированных территорий как на Востоке, так и на Западе.

Россию он поделил на двадцать пять зон, от Балтики до Кавказа и Урала. В предместье Берлина, в Целендорфе, готовились будущие специалисты по главным отраслям промышленности, торговли и ремесел.

Эти группы специалистов генерала Томаса, ответственные за эксплуатацию оккупированных территорий, столкнулись с почти неразрешимыми проблемами.

Большинство заводов и электростанций красные при отступлении разрушили. (Оборудование в большинстве случаев было демонтировано и вывезено на Урал и в Сибирь, где вскоре заработали возрожденные заводы. – Ред.) А несколько заводов, которые сохранились, были демонтированы, а их оборудование отправлено в Германию.

Таким образом, население обрекли на безработицу и нищету. Русские на оккупированных территориях не преминули обвинить во всем вермахт. Разумеется, подрывные радиопередачи и листовки, напечатанные в Москве, усугубляли положение.

В первые недели оккупации наша немецкая пропаганда повторяла снова и снова, что колхозная система должна быть уничтожена. Однако колхозы пришлись по душе генерал-лейтенанту Томасу, хотя они не удовлетворяли крестьян.

И что в результате?

Крестьяне почувствовали себя обманутыми. Они прислушивались больше к московскому радио и попадали в ловушки, подстроенные Кремлем, который вел свою игру.