Черный меч царя Кощея

Приятно, когда люди вот так безоговорочно тебе доверяют, это окрыляет и дисциплинирует одновременно. Я же и понятия не имел, как, о чём и каким образом буду договариваться с грозным хозяином чёрного замка, но разве отсутствие чётко проработанного плана хоть когда-нибудь было для нас препятствием? По-моему, ни разу.

Бесовка с заметным уважением поклонилась мне в пояс, молча указала рукой налево, направо, снова налево и прямо. Надеюсь, разберусь. После чего, не оборачиваясь, ушла по какому-то боковому коридорчику. Вот так из недавних врагов получаются неожиданные союзники.

Я поудобнее перехватил посох и тоже ускорил шаг, временами просто срываясь на бег. Почему? Потому что где-то там, рядом с разъярённым звероящером, находилась моя жена, и плевал я на этом фоне на все возможные опасности!

Рёв фон Дракхена, явно пребывающего не в человечьем облике, становился всё громче. У меня появились некоторые сомнения по поводу нашего поединка. То есть в книжках, на картинках, вполне себе ясно изображалось, как русские богатыри верхом на верном коне отважно рубят трёхбашенному змею все головы одним ударом. В теории это несложно. На практике…

— Эй, Змей Горыныч, выходи на честный бой! — дождавшись секундной тишины, быстро прокричал я.

В ответ из соседнего коридора меня шуганула длинная струя пламени.

Я кувырком ушёл вбок и в свою очередь отправил туда длинную сосульку, острую, как копьё. Возможно, даже попал, поскольку рёв дракона перешёл в недоумевающее поскуливание. Однако стоило мне высунуться снова, как этот гад опять плюнул пламенем. Играем не по правилам?

— Ага, значит, артиллерийская дуэль?! Желаете помериться, у чьей гаубицы ствол длиннее? Получи, нетопырь-переросток с газовой горелкой!

Думаю, добрых минут десять — пятнадцать мы обменивались короткими выстрелами почти наугад и в общем-то не причиняя вреда ничему, кроме окончательно обуглившегося коридора.

Интересно, а кто вообще у него тут наводит порядок? Наверное, всё основное время уже соблазнённые им жёны и невесты просто всем коллективом дружно драят помещение…

— Предлагаю выйти и сдаться! — вновь прокричал я, пользуясь повисшей паузой. — Гарантирую вам честный суд, беспристрастное расследование дела, учёт явки с повинной, дачи добровольных показаний и содействия следствию!

— Хорошо, участковый, давай сначала поговорим как цивилизованные люди, — после недолгого молчания ответил Змей нормальным человеческим голосом. — Выходи, не бойся.

— Нет уж, сначала вы.

— Я хоть раз подал тебе ничтожный повод не доверять мне, человек?!

— Да! И не один раз. Мне перечислить?

— Жду в тронном зале, — бросил хозяин замка, не ответив на моё предложение. — Захочешь увидеть жену, сам придёшь.

Это, кстати, верно. Куда я денусь, так и так сам приду. И чем скорее, тем лучше. Хотя бы потому, что так у него будет меньше времени подготовиться.

Я взял посох на изготовку, как трёхлинейную винтовку Мосина с примкнутым штыком, и быстрыми шагами бросился вперёд по коридору. Чуть-чуть поплутал, конечно, потом вышел к знакомой комнате, а дальше уже сориентировался, где находится тронный зал.

Там было ещё жарче, чем в других помещениях, потому что горел камин и пылали факелы. На простом резном деревянном стуле с высокой спинкой восседал фон Дракхен, в немецком камзоле из чёрной ткани с серебряным шитьём и перламутровыми пуговицами. На голове длинный парик, как у Кнута Гамсуновича, на перевязи изящная шпага то ли итальянского, то ли испанского образца.

А у его блестящих ботфорт на маленькой дубовой табуреточке притулилась нежной кошечкой моя Олёна. Её глаза, некогда живые и яркие, теперь, казалось, потускнели и, не отрываясь, смотрели в одну точку. Господи, неужели… всё? Совсем всё?!

— Ты опоздал, сыскной воевода из Лукошкина, — без тени улыбки или самодовольства констатировал Змей. — Твоя женщина стала моей. Она отдала мне свой разум и душу, отдаст и тело…

Я засучил рукава, стараясь не позволить ярости затуманить себе голову. Если палить из посоха прямо сейчас, со всей злобы и дури, под удар попадёт и прижавшаяся к этому мерзавцу Олёнушка…

— Милая, ты не могла бы отойти в сторону? — вежливо попросил я.

Моя нежная жена подняла взгляд на Горыныча, тот милостиво кивнул:

— Ответь ему, девочка.

— Я никуда не уйду от моего возлюбленного владыки и господина, — мелодично произнесла Олёна, и каждое её слово царапало мне сердце. — Прощай, Никита Ивашов. Всё прошлое было ошибкой. Здесь я нашла свою истинную любовь и судьбу…

— Да он же сожрёт тебя за милую душу, как наиграется! — не выдержал я.

— Что может быть прекрасней, чем своей смертью продлить жизнь любимому?

Я не нашёлся, что ответить. Руки опускались, и всё было напрасно. Я потерял Олёну, не спас от вожделенческих чар Ягу и Маняшу, отправил на свой страх и риск всех наших в лес, в избушку, где их ещё по дороге в Лукошкино накроет сверху пролетающий Змей Горыныч.

А если они даже и доберутся, то кто даст гарантии, что город оставят в покое? Я уж молчу про то, что Митьке до конца жизни придётся бегать в волчьей шкуре…