Чёрный менестрель (СИ)

Приземлился Степан на что-то мягкое, тёплое и шелковистое на ощупь. Не успел Голушко сообразить, что с ним произошло, как услышал сзади девичий вскрик: "Ой!", и на него что-то упало. Это что-то витиевато выругалось голосом Ребаны и попыталось слезть со спины Голушко, но не тут-то было. Второе девичье "Ой!" прозвучало почти сразу после первого, и на многострадальную спину упало ещё что-то. Оно, правда, не ругалось, а поминало Великий Куст всуе голосом Ноли...

Когда Степан всё же сумел выбраться из-под двух девичьих тел, его взору предстала следующая картина. Подвальное помещение в лучших традициях дизайнерской мысли было разделено на две зоны. Зона ближе к лестнице представляла хаотичное нагромождение ковров, всевозможной мягкой мебели, шёлковых покрывал и разбросанных там и сям разноцветных парчовых подушечек. Другая половина была оформлена в мрачном готическом стиле. Ржавые цепи, свисающие со стен и потолка, несколько коптящих факелов, жаровня, где на раскалённых углях грелись металлические пруты, а также небольшой деревянный столик с набором неприятных орудий заплечных дел мастера. Сам мастер лежалу входа со стилетом в горле. Но наибольшее впечатление на Голушко произвела красивая обнаженная девица со следами истязаний, прикованная к стене.

Не успел Степан рассмотреть прелести девицы, как слева от него послышался стон. Голушко повернул голову и увидел, что рядом с бесформенной фигурой, закутанной в шёлк, замерли Ребана и Ноли. Ребана, стоявшая справа, замахнулась ножом, а Ноли, находившаяся слева, занесла для удара ножку от сломанного стола. Фигура в шелках простонала ещё раз, с трудом оторвала голову от имперского ковра и едва разлепила глаза, так как её лицо было вымазано чёрной массой.

В этот момент "на сцене" наконец появились остальные бойцы вольной роты "Гвардия Валинора". Часть из них, ощетинившись мечами, ворвалась в помещение, но, не обнаружив достойного противника, принялась "изучать" всё, что плохо лежало на имперских коврах. Вторая волна наёмников, в отличие от первой, повела себя более адекватно - двое бойцов подхватили за руки фигуру и рывком поставили её на ноги, а остальные, отступив к стенам, застыли с мечами наголо...

Присмотревшись, Голушко понял, что, во-первых, это был мужчина, а во-вторых, чёрная масса у него на лице была не чем иным, как зернистой икрой. Степан перевёл свой взгляд на прикованную цепями девушку, затем снова на мужчину, одетого в шёлковый халат, и спросил, чувствуя себя полным идиотом:

- И кто из вас Куандука?

- Ну не он же, - сказал входящий в подвальное помещение Диргиниус, указывая на мужчину с икрой на лице.

- В таком случае, - глубокомысленно начал Степан, - методом исключения можно прийти к заключению, не обращая внимания на некоторую вероятность ошибки, и экстраполировав имеющиеся данные...

- Ты сам понял, что сказал? - перебил его Алак.

- Не совсем, - честно признался Голушко, и добавил:

- Но у нас учитель так говорил.

В этот момент прикованная цепями девица заговорила светским тоном, затем всё более и более переходя на истеричный визг:

-Прошу прощения, что отрываю вас от столь интересного философского диспута, но не соблаговолят ли господа избавить меня от этих жутких цепей, вместо того, чтобы разглядывать меня недостойным образом?!

После её тирады в подвальном помещении установилась тишина, которую прервало появление Ребела и его крик:

- Куандука! Родная! Ты в порядке?

Увидев, в каком состоянии находится его младшая сестра, маг-семикусник спросил:

- Я могу тебе чем-нибудь помочь?

- Да, - ответила Куандука, - сними с меня эти цепи.

Тем временем мужчина в шёлковом халате наконец стёр с лица чёрную икру, и Ноли опознала в нём того самого жреца, который отправил её на невольничий рынок. Секунд десять Ноли просто молча стояла и смотрела на Вагистая, а потом все узнали, что она очень хорошо научилась метать ножи, просто раньше ей не очень хотелось попадать...

Вынув лезвие из горла Четвёртого Жреца, Ноли уселась на его живот и, уткнувшись лицом в колени, зарыдала. Сквозь рыдания до присутствующих доносились отдельные слова:

- Он меня... в ванну с кровью и молоком..., а сам икру лопает запрещённую... Да как он... смел... так со мной поступить! Я всегда... веру соблюдала... а этот... жрец... запрещённое... а я... все, все службы в храме всегда посещала..., и все, все посты... И этот... меня в рабство... Не считаю я себя отлучённой от благодати Великого Куста...

- А я больше в Куст не верю, - ледяным голосом проговорила Куандука, всё ещё закованная, так как ей пытались оказать помощь одновременно четыре бойца, что очень мешало освобождению из цепей.

После этих слов своей младшей сестры Ребел, пытавшийся до этого прикрыть её наготу какой-то шёлковой тряпкой, отскочил от неё, как от прокаженной.

- Как ты смеешь так говорить о Великом Кусте! - вскричал маг-семикустник.

- Говорю, как думаю, - ответила Куандука, - Пара часов в цепях в этом подвале избавит любого от заблуждений!