Черный настрой (ЛП)

Она зашипела на него, удлинив клыки.

Она сожрала бы его сердце. Она бы высосала из него каждую унцию жизни.

Я знала её.

Я знала её... каким-то образом.

Её боль ощущалась как моя собственная.

Любовь, страсть, смерть, кровь - все это была она, но не она. Настоящая она и самозванка слились в одну. Она ненавидела. Любила. Жила. Умирала. Убивала. Создавала.

Она была всем, чем я хотела быть.

Она была всем, что я презирала.

Когда они набросили кожаный ремень на её шею, пристёгивая к лавке с мягкой обивкой, она закричала от ярости. Бессильное поражение заполнило её, понимание.

Она умрёт. Она никогда не вырвется из этого места.

Она закричала от гнева.

Часть меня кричала вместе с ней...

* * * 

Тёплые пальцы обхватили мой бок, привлекая меня ближе.

- Эй, - знакомый голос. - Эй, дорогая... расслабься. Расслабься, ilya... все хорошо.

Я задыхалась. Я не могла дышать. Не могла видеть в темноте.

И все же я знала его. Его голос тянул меня назад, ещё более знакомый, чем мой собственный.

Это был Блэк. Блэк был здесь, со мной.

Он целовал меня, прижимая своё лицо к моему.

- Ilya... дорогая. Проснись, - его голос манил меня, тёплый и мягкий, и Блэк поцеловал меня вновь. - Проснись... тебе снится сон.

Мой сердечный ритм медленно возвращался в норму.

Когда это случилось, я вспомнила, где я находилась.

Уставившись на потолок в темноте, я смотрела, как там пляшут огоньки от небоскрёбов снаружи.

Мы находились в высоком пентхаусе, но мы не были дома. Я знала это ещё до того, как взглянула на затемнённую комнату, чтобы подтвердить это себе, замечая длинное бюро отеля возле двери в ванную, незнакомую люстру из серебра и хрусталя над головой, абстрактную картину на стене. Мои глаза задержались на бледно-зелёном диване в углу у огромного окна, моей пустой чашке из-под чая рядом с ним и моей книге.

Вздохнув, я опустила голову обратно на подушку.

Блэк продолжал поглаживать меня по волосам, его свет был тёплым, успокаивающим.

Ни один из нас в последнее время не был умиротворённым в постели. Однако обычно это он меня будил, а не наоборот. В одни ночи он будил меня от паники. В другие ночи он просыпался в ярости. В некоторые из таких ночей он даже пугал меня - но лишь до тех пор, пока мне не удавалось окончательно его разбудить.

Блэк провёл четыре недели в тюрьме строгого режима. Это оставило на нем шрамы.

По правде говоря, это оставило шрамы на нас обоих. Я только начинала признавать те шрамы, которые остались на мне. Дело не только в том, что Блэка похитили посреди проклятого полицейского расследования, и он исчез без следа. Дело не только в том, что меня там не было, что я понятия не имела, где он был, или что я едва не выжила из ума, пока его искала. Дело даже не в ужасающих историях, которые Блэк рассказывал о своём времени там - как они надели на него ошейник и избивали его, как его насиловали и надругались над ним.

Дело даже не в чистом безумии того факта, что все это с ним сделали вампиры - что я все ещё не могла осознать до конца.

Нет, это всего лишь факты. Хронология событий.

Проблема в том, что это сделало с нами с тех пор.

Я не чувствовала себя в безопасности.

Я знала, что Блэк тоже. Я знала, что он, наверное, беспокоился обо мне не меньше, чем я о нем.

Наблюдение за его изменениями причиняло мне больше боли, чем замечание этих изменений в себе. Я не винила Блэка в этих изменениях, но ощущала свою беспомощность. Образование психолога не помогало, пусть даже и первоклассное. Если уж на то пошло, от этого становилось только хуже, потому что нравилось мне это или нет, но мой разум невольно анализировал увиденное и делал выводы, что это могло означать.

Блэк в некоторой мере сделался отстранённым. Я понимала, что он усиленно старается быть рядом со мной. Я понимала, что он не хочет меня отсекать. Но некоторые вещи делали это почти невозможным, по крайней мере, в такой форме. Он неохотно терпел прикосновения, а это практически прямая противоположность того, каким он был до своего срока в тюрьме и этих лабораториях. Он хотел, чтобы я все время была с ним, но расстояние между нами оставалось.

В некоторой мере я чувствовала себя как никогда далёкой от него.

Но прежде всего Блэк сделался одержимым.

Он пообещал мне, что убьёт вампира, который сделал это с ним.

Он помешался на этом вампире сильнее остальных - мужчине по имени Брик, который насмехался над ним в той тюрьме, угрожал навредить ему, угрожал навредить мне, пудрил ему мозг. Брик заплатил охранникам, чтобы они использовали на нем ошейник, а потом смотрели в сторону, когда другие заключённые надругались над ним. Он шантажом принудил Блэка отправиться в ту лабораторию, где вампиров держали в плену.

Блэк ненавидел Брика почти до пугающей степени.

Казалось, он стер все свои обычные правила о средствах и способах достижения цели, лишь бы выследить его. По правде говоря, я начинала думать, что Блэк не успокоится, пока не сотрёт с лица земли всю вампирскую расу или не найдёт какого-то способа постоянно её сдерживать.

Я тоже понимала эти чувства.