Черный настрой (ЛП)

Я подумывала не ответить ему, размышляя над параноидальными мотивами, которые я приписывала его действиям. Ещё через несколько секунд я покачала головой, в основном про себя.

- Что я думала? - горько произнесла я. - Я думала, что ты меня больше не хочешь. Я думала, что ты винишь меня... сознательно или нет... за то, что случилось с тобой. Или ты просто больше мне не доверяешь. Я думала, ты винишь меня за то, что я не нашла тебя раньше. За то, что позволила тебе пострадать. Я думала, что из-за этого ты борешься со своими чувствами ко мне, - я стиснула зубы, встретившись с ним взглядом. - Я не знала, как тебе помочь.

В ответ на его молчание я отвернулась, качая головой.

- Мне стоило раньше заставить тебя записаться к профессионалу. Я знаю, что ты этого не хочешь. Я знаю, что для тебя это сложно. Но тебе нужно с кем-то поговорить. Я знаю, что твоя семья так и не нашла тебя, когда ты был ребёнком. Я знаю, что ты отрёкся от них из-за этого. Я чувствовала это в тебе. Я знаю, что ты все ещё злишься на них, и...

- Что?

Я подняла взгляд. От Блэка исходило столько злости, что я застыла. Он приподнялся на руках и ладонях, пристально глядя на меня во тьме.

Я выдержала его взгляд, чувствуя, что задерживаю дыхание.

Видя, как он смотрит на меня, я стиснула его руки обеими ладонями.

- Блэк, послушай. Это не обвинение... и не покаяние. Я тоже себя виню, ясно? Я думаю, что должна была вытащить тебя раньше, - я покачала головой, перекатывая затылок по ковру. - Ты думаешь, будто я не знаю, почему ты так усиленно муштруешь меня по навыкам видящих, но я знаю. Я понимаю. Я буду работать усерднее... обещаю, - сглотнув, я подняла взгляд. - Пожалуйста. Просто скажи мне, что тебе от меня нужно, Блэк.

Он нависал надо мной, всматриваясь в моё лицо.

- Мириам, - в его голосе звучало неприкрытое неверие. - Jurekil’a gaos... ilya. Ты умоляла меня не ехать той ночью в порт. Я нахер проигнорировал тебя... я отмахнулся от тебя. Ты просилась со мной, и я сказал нет, - боль выплеснулась из него, заставляя меня прикрыть глаза. - Мири. Я не виню тебя. Ты не мои родители, Мири! Иисус Христос!

Когда я покачала головой, ища слова, Блэк схватил меня за волосы и плечо, заставляя посмотреть на него.

- Мири, - прорычал он. - У тебя ничего общего с ними. Ничего! Ты меня слышишь? Это была не твоя вина! Ни капли!

Я уставилась на него, тяжело задышав от интенсивности, которая исходила из его света. Злость светилась в его глазах, вибрировала в его руках, но она не казалась нацеленной на меня.

- Знаешь, почему мои родители не нашли меня, Мириам? - спросил Блэк. - Я тебе никогда не говорил, нет?

Чувствуя, как усиливается боль в моей груди, я покачала головой.

- Никто меня не похищал, Мири, - прорычал он. - Меня не забирали. Меня продали.

Я почувствовала, как мой живот скрутило. Одновременно с этим боль сделалась ослепляющей, от неё невозможно было дышать. Я не могла оторвать глаз от его лица.

- У меня была сестра, - прорычал он. - Мэрин. Она была на десять лет старше меня. Пришли торговцы и сказали моим родителям, что они должны забрать одного ребёнка в целях «регулирования». Они сказали, что видящим положено иметь только одного... они предложили забрать одного из нас по «хорошей цене», чтобы уберечь моего отца и мать от тюрьмы. Мои родители могли отдать одного из нас... или бежать. Они могли бы забрать нас в Сиэртаун^[2], просить убежища. Мы с Мэрин могли бы жить там, где у нас были двоюродные братья и сестры.

Его подбородок окаменел, пока Блэк всматривался в моё лицо.

- Однако Сиэртаун уже был полон беженцев... большинство из них бездомные. У моего отца хорошо шёл бизнес, он торговал с людьми. У них был хороший дом, - его голос сделался ледяным. - Они обсуждали это, Мири. Прямо перед нами. Хочешь знать, почему они выбрали меня, а не Мэрин?

Я сглотнула.

Я не хотела знать, но все равно кивнула.

Голос Блэка исказился от ожесточённой злобы.

- Слова моей матери: «Он будет красивым... у него такие черты лица, которые понравятся богатым людям». Вот почему моя мать решила, что меня можно продать, Мири. Потому что она знала, что люди захотят меня трахать. Она и мой отец сказали, что со мной как рабом будут «обращаться лучше».

Его золотистые глаза смотрели на меня и искрились холодной яростью.

- Я оставался рабом не потому, что они не могли меня найти, Мириам. Они никогда, бл*дь, и не искали. В том мире ребёнок женского пола стоил больше. Он давал больше статуса. Так что они сохранили свою милую жизнь за пределами зоны видящих. Они сохранили свою высокостатусную дочь и продали меня за «справедливую рыночную цену», говоря себе, что мне «будет лучше» в качестве раба.

Я смотрела на него, и от боли было сложно дышать.

В этот раз это была не секс-боль.

Это была та боль, что выжигала все в груди и вызывала тошноту.

Я вспомнила все, что он мне говорил о видящих и их фотографической памяти. Он запомнил этот разговор между родителями и торговцами. Он запомнил его слово в слово на всю жизнь. Он запомнил это даже тогда, будучи ребёнком.