Черный номер один

На меня накатила паническая атака, и я закричала, и тут же рот и глотка забились песком. Сдавленный вопль вперемешку с песчинками застрял в глубинге моего горла. Мне нечем дышать! Нечем дышать! Я тону! Тело начало рефлекторно биться, как пойманная ковбоем лошадь, и, хотя мозг уже сдался, тело всё равно хотело жить. Разумом я понимала, что это трепыхание бесполезно, но моя физиология — молодая, сильная — не хотела признавать смерть. Наконец, я утратила надежду на спасение и просто начала отключаться. И тут вдруг ощутила резкую боль в корнях волос. Нечто схватило меня и теперь тащило наверх. Поначалу я пробовала сопротивляться, но меня дёргало всё сильнее и сильнее. Я подумала, что это кто-то из песчаных демонов. Постепенно из песка показалась моя голова, и я увидела, что повсюду мелькает песчаная буря, застит всё вокруг, сужает млё зрительное восприятие до точки. Ещё пара резких рывков — и вот я лежу на животе недалеко от того места, где я провалилась в чрево пустыни.

Я вижу перед собой знакомые черты лица, искажённые болью. Долго отплёвываюсь от песка. Меня обильно рвёт, буквально выворачивает наизнанку, ведь песок у меня в лёгких, в желудке, повсюду. Тело сотрясают рвотные позывы, и я начинаю дико реветь. В изнеможении я опускаюсь на песок, ложусь плашмя. Закрываю глаза, чтобы буря не повредила их ещё больше.

— Эй, онна, ты в порядке?

Я немедленно открываю глаза. Очнулась от того, что мне плеснули в лицо водой. Жадно ловлю языком скатывающиеся по лицу капли, застонав от желания выпить больше.

— Пить, пожалуйста… — хриплю я.

И тут же к моим губам прижимают фляжку с водой. Я жадно пью, захлебываюсь этим жидким чудом, таким чуждым окружающему пейзажу. Раз за разом пробую подняться, но падаю на песок в изнеможении.

— Красивая девочка. Мы получим за неё больше тысячи центинариев.

— Определённо. А если она всё ещё девственница…

— Проверь её.

Мои ноги грубо раздвигают в стороны, и я чуть ли не вою от боли и унижения, когда меня трогают там, внизу. Как же это мерзко!

— Не надо, прошу вас! — кричу я, но из горла вновь вырывается только приглушённое сипение.

— Девственница, — довольно говорит тот, что осматривал меня.

— Ты не ошибся?

— Я — целитель. И на своём веку повидал множество женских о-манкли, — явно оскорбился медик.

Меня тут же поднимают на ноги. Накидывают на голову сиреневую, полупрозрачную ткань. Затем обматывают вокруг тела тогу точно такого же оттенка тогу. И, наконец, обувают меня в римские сандалии, которые завязывают вокруг лодыжек.

Наконец, я могу осмотреться. Меня окружили мужчины в точно таких же тогах, но красно-багряного цвета. Полы их тог алели закатными лучами, плечи окутывало кирпично-красное цветовое облако. На головах моих неожиданных спасителей-пленителей красуются куфии — арафатки, как их называют неформалы — точно таких же оттенков красного. Куфии придерживают двойные чёрные шнуры — экали. Мужчины носят длинные волосы цвета песка, который нас окружал, а их глаза искрятся от нежно-розового до кроваво-красного, будто они — голодные вампиры.

Чуть в стороне стоит мужчина в тоге с зеленым градиентом, который переходит от нежно-салатных травяных тонов до тёмно-зелёных, почти чёрных, словно кроны дерева. На его тоге, как знак отличия, по подолу шёл узор из переплетённых ветвей оливкового дерева.

Я сразу поняла, что зелёный — это целитель. Он хмуро смотрит на меня, а в его изумрудных глазах плещутся злость вперемешку с обидой.

— Эфир, я хоть раз позволил сомневаться в моём даре?

Мужчина с глазами цвета артериальной крови, видимо, главный здесь, Эфир, качает головой. Его длинные волосы заплетены во множество косичек. Этим он напоминает мне викинга.

— Нет, Адрос. Но мы должны быть полностью уверены в этом, потому что от этого зависит наш доход.

— Купцы! — восклицает Адрос. — Вам лишь бы что-то кому-то продать… пусть даже душу самого Ф’хтагна.

По рядам купцов пробегает нервный смешок. Эфир невозмутимо отвечает.

— Должно быть, почтенный Адрос забыл, что у хтонических тварей нет душ. Души сотворены Создателем.

Разве не Создательницей? Не Богиней? Похоже, в этих песках царит патриархальный строй, как в сообществах мусульман.

— Берите девчонку, и свяжите её покрепче, чтобы не сбежала, — приказывает Эфир.