Черный Новый год

Ледяная скульптура. Замороженная еда, чтобы Хозяин питался в дороге.

Саша закричала и побежала прочь от Златы, но ветер подсек ее и бросил в сугроб.

Она заметила боковым зрением грандиозную фигуру, подпирающую собой небосвод.

– Тебя не существует! – прохрипела Саша. – Мама говорила, тебя нет!

Слезы твердели, скатываясь по щекам. Ломались хрупкие ресницы.

Саша смотрела и видела его.

Великого Старца Севера. Холодного владыку. Повелителя пурги.

Рогатого Трескуна.

Глазные яблоки Саши взорвались и брызнули ледяным крошевом, словно их выдули из черепа.

И когда через час Сашу подобрали коллеги, из ее глазниц сыпался снег.

* * *

Саша шла в темноте, ставшей для нее привычной.

Каблуки стучали по граниту.

Далеко-далеко хор детишек пел рождественский гимн «Ночь тиха, ночь свята».

Запахи Сокровищницы успокаивали.

– Куда вы меня ведете? – спросила она у рук, что поддерживали ее под локти с обеих сторон.

– Не волнуйся, Сашенька, – ответил голос справа. Она узнала Алика, оператора погрузочной машины. После случая с Липольц начальник охраны забрал его к себе. – Вас… – он откашлялся. – Вас перевели в новый отдел.

– Здорово, – улыбнулась Саша и попыталась снять с глаз повязку, но Алик помешал ей:

– Не надо, пожалуйста.

– Извини. Чешется…

– Потерпи, мы почти на месте. Вот сюда. Да, отлично.

– Алик…

– Что, милая?

– Я не курила… довольно давно. Ты не в курсе, где мои сигареты?

– Сожалею, – проговорил парень искренне, – тебе запретили курить.

– Это плохо, – она грустно покачала головой.

– Я кое-что принес тебе из твоей бывшей комнаты. Вот.

Саша нащупала мягкий короткий мех.

– Иа… Боже, спасибо…

Она уткнулась носом в игрушку.

– Что вы возитесь? – раздался низкий скрипящий голос.

– Простите, Демьян Романович, – буркнул Алик и сочувственно погладил Сашу по спине. – Тебе пора. Иди вперед и ничего не бойся.

Она кивнула.

Сделала шаг, второй.

Что-то подсказывало, что вскоре никотиновый голод исчезнет сам по себе.

Прижимая к груди ослика, будто младенца, Саша сделала третий шаг и толкнула плечами пластиковые занавески.

Дмитрий Золов. Поджелудочная

За неделю до Нового года Артем съел подозрительный гамбургер, как следует всандалил пива по случаю пятницы, а после скрючился в приступе панкреатита. До четырех часов утра он терпел и надеялся на анальгин, но потом сдался и первый раз в жизни вызвал скорую. В больнице его три дня морили голодом, ставили капельницы с соленой водичкой и пугали панкреонекрозом. За это время Артем узнал про поджелудочную железу такие вещи, о которых человеку лучше и не задумываться. Оказывается, эта приютившаяся в животе хреновина, лишь только дашь слабину, может в любой момент переварить саму себя и отправить весь организм вместе с душой, духом и что там еще есть в наличии навстречу неизвестности. Артем начал бояться смерти и до потери сознания пил полученный от медсестры регидрон.

На четвертый день ему выдали длинный список того, что ни в коем случае нельзя есть, и отправили домой. Телесно Артем чувствовал себя не очень хорошо, зато духом за время поста воспарил до самых высот и прикидывал, что на такой вынужденной голодовке можно неплохо сэкономить и погасить ипотеку немного раньше намеченного двадцатилетнего срока. Но темная сторона его личности недоумевала: как жить без пива и подозрительных гамбургеров?

Артем вернулся в свою маленькую квартиру и решил не отмечать Новый год. Да и зачем его отмечать, если все равно ни есть, ни пить толком нельзя? Сославшись на болезнь, он отклонил приглашения друзей и впал в аскезу. Сидел на больничном, ел только овсянку, листал новостные ленты и с презрением смотрел в окно на людей, несущих елки.

В новостях писали какую-то дичь: будто бы шестьдесят два процента россиян готовы к Новому году, диетологи рекомендуют избегать майонеза, а буквально в трех остановках отсюда бродячие собаки загрызли молодую, полную сил женщину. Артему казалось, будто бы каждый год он читает одно и то же.

Наутро тридцать первого декабря запасы овсянки закончились и пришлось идти в магазин.

У входа в «Пятерочку» сидели четыре угрюмых мопса, привязанные к урне. Один из них грыз кость, а другие смотрели на него и облизывались. Мимо проходила мамаша с ребенком.

– Ав! – сказал ребенок.

– Да, собачки! – согласилась мамаша. – Смотри, какие хорошие, послушные собачки! Ждут своего хозяина!

Мопсы посмотрели на мамашу с сожалением. Двое из них зевнули, третий вздохнул, а четвертый оставил кость и кашлянул почти по-человечески. Таких странных собак, пожалуй, не каждый день встретишь.

Артем долго бродил вдоль стеллажей и никак не мог подобрать подходящее пропитание. Он разглядывал продукты, сверялся с выданным в больнице списком, и получалось, что есть ему вообще ничего нельзя, кроме овсянки и обезжиренного кефира. В итоге Артем решил, что от куска отварной курятины скорее всего не умрет, и пошел на кассу.