Черный оазис

Оказавшись в нужном месте, Горин подумал, что просчитался и выполз не из того вентиляционного отверстия, какое было нужно. Ибо на кровати свернулся, поджав к груди худые колени, человек, напоминавший майора Катаева меньше всего. Даже если учесть невыносимые условия содержания, отсутствие спецпайков и постоянные стрессы, то все равно — настолько Валерий Анатольевич измениться просто не мог. Это был не он, хотя медицинская карта, пришпиленная к кровати, утверждала обратное.

— Вот хитрец! — в сердцах произнес Горин. — Все-таки ускользнул!

От звуков его голоса человек, скорчившийся на кровати, приподнял голову и удивленно уставился на визитера.

— Что же ты, мерзавец, людей в заблуждение вводишь, а? — спросил его Артем. — Давно Катаевым-то стал?

Вместо ответа человек поднялся, медленно приблизился к Горину, заглядывая в глаза, а после этого неожиданно вцепился длинными цепкими пальцами Артему в горло. Горин взглянул в глаза безумца, не знающего не то что какого-то Катаева, но и своего собственного имени, крепко ухватил его запястья и что есть силы двинул коленом по яйцам. Те, в отличие от мозгов, оказались на месте: пальцы безумца мгновенно разжались, и он нырнул вниз, хватая ртом воздух. Горин, продолжая придерживать человека за руки, опустил его на пол и направился в сторону вентиляции. Больше в этом оздоровительном учреждении делать было нечего.

— Что ты ищешь? — недоуменно спросила Лариса, с трудом разлепляя отяжелевшие после безумной ночи веки.

Разбудил ее Горин, ползавший по полу.

— Твоя сегодняшняя подружка обещала оставить ключ, — объяснил свое присутствие Артем.

— А-а, — улыбнулась Лариса. — Ключик под подушкой, только тебе же он меньше всего нужен…

— А тебе вряд ли понравится ползать по вентиляционным коробам, — Горин навис над девушкой и запустил руку под подушку. — Видела бы ты сейчас свое довольное лицо. Все прошло гладко? Лера ушла отсюда живой?

— Ага, но, должно быть, невероятно уставшей, — снова заулыбалась Лариса.

— И у тебя ни разу не возникло желания придушить ее? — продолжал допытывать Горин.

— Ни разу, клянусь, — заверила его Лариса. — Постой-ка, а что это ты психоаналитика из себя строишь? И насчет какого моего путешествия по вентиляции ты заикнулся?

— Сегодня отдыхай, а завтра на рассвете мы уйдем отсюда, — ответил Артем.

— Вот как? Ты решил взять меня с собой? Но зачем тебе радикальная лесбиянка? — не понимала Лариса.

— Может быть, я люблю лесбиянок, — усмехнулся Артем.

— Но они вряд ли ответят тебе взаимностью…

— А ты уверена, что я нуждаюсь в чьей-либо взаимности?

— Можно, я останусь здесь? — Лариса вдруг понизила голос до шепота. — Пожалуйста…

— Ты не веришь в возможность побега или боишься потому, что я не совсем человек? — спросил ее Горин.

— После того, что я видела, чему-нибудь не верить уже бессмысленно, — ответила девушка. — Да, я боюсь. Боюсь, так как не могу угадать твоих намерений. Зачем я тебе нужна?

— Мои намерения — вызволить тебя отсюда. Неужели перспектива умереть пристегнутой к кровати, в окружении унылых стен и не менее унылых людей, пугает тебя меньше? Там, снаружи, тебя ждет неизвестность, но она разнообразна, там ты можешь выбирать…

— А вдруг на свободе я снова оступлюсь и причиню кому-нибудь вред? — глаза Ларисы обеспокоенно блуждали по комнате, ее раздирали противоречия.

— Я уверен, что мысли о Кархашиме не позволят тебе сделать этого. Ведь ты представляешь, каков он в гневе…

— Получается, что мне уготована жизнь в страхе перед твоим возмездием? — в ее глазах появилось отчаяние.

— Боишься смерти? — ухмыльнулся Горин. — Тогда не позволяй ее костистой руке лапать твоих подружек. Ты уже взрослая девочка, Лариса, и настала пора окончательно решить: любовь для тебя важнее или смерть. Здесь, в этом склепе, за тебя это всегда будут решать другие…

— Но я уже столько успела натворить! — всхлипнула девушка.

— Зачем цепляться за то, что уже сделано? Кархашим дает тебе шанс, понимаешь? — Горин сел на кровать и утер Ларисе слезы краешком одеяла. — Завтра, перед уходом, я загляну к тебе. Если так и не осмелишься, просто попрощаемся.

На рассвете следующего утра Горин отпер палату, в которой его появления дожидалась Лариса, и срезал удерживавшие ее ремни. После этого девушка прижала к груди папку с рисунками, и они побрели по тихим коридорам клиники. Встречаемые по пути санитары, заблаговременно «подготовленные» Артемом, доброжелательно отводили глаза и отпирали перекрывавшие путь решетки. У самого выхода из здания Горин снял с вешалки пару принадлежащих медперсоналу курток, выбрал подходящие по размерам ботинки, оделся сам и заставил одеться Ларису. После этого беглецы вышли на улицу.

В отблесках восходящего солнца искрился нападавший за ночь снег. Лариса уже давно не видела его так близко и не удержалась, чтобы не зачерпнуть в руку. Горин забрался на стену, отделяющую территорию клиники от внешнего мира, срезал «шашкой» мешающую колючую проволоку и помог забраться наверх девушке. После этого они спрыгнули в сугроб по ту сторону.