Черный Оборотень и другие ужасные истории

Они разговаривали! Вот-вот! Молча, на расстоянии, мыслями! И я ничего не слышал из их разговора, значит, это был закрытый разговор. Секретный. Я прикинул, как далеко стоял автобус от корпуса, и присвистнул – полкилометра, не меньше. Вот это дальность! Интересно, на каком уровне такое начинаешь уметь? Хорошо бы, у Димы спросить.

Но Дима увлеченно перешептывался о чем-то с Машей, та смеялась и тоже шептала что-то в ответ. Да уж, спросишь его сейчас. Ну ладно, дорога дальняя, может, будет время.

Автобус остановился у какого-то съезда, и Маша по разбитой дороге пошла провожать одного из Волчат домой. Но далеко не ушла – навстречу им бежала какая-то женщина. Она схватила мальчишку в охапку и расцеловала. Она плакала и смеялась. А мальчишка выворачивался из объятий и ворчал. А потом сам ее обнял.

Маша кивнула ей, вернулась в автобус, и мы снова отправились в путь.

Потихоньку автобус пустел. И снова меня удивило, как ребята уходили: не оглянувшись, не попрощавшись. Да и в лагере тоже были каждый сам по себе. Старшие вон и разговаривают, и вместе что-то делают, лагерь тот же организовали, собрали Волчат, отвезли. Спасали как могли. А мелкие – как неродные. Жуть просто.

Хорошо хоть, мы с Витькой и Виолой не такие. Я покосился на друга – он сидел, глядя в окно, и молчал всю дорогу. И засомневался: может, это один я не такой? Но почему?

Да потому что вырос не в Стае! Потому что жил в нормальном человеческом мире и ходил в обычную школу с обычными учебниками. И по ночам просто спал, а не бегал по лунной равнине наперегонки с ветром. Стало не по себе, я поежился. Значит, если бы я, как они, давно знал, что я Волк, тоже был бы таким? Нелюдимым?..

Но мне это не нравилось! И вдруг я подумал, что у меня есть друг, настоящий – Сережка. И прямо руки зачесались достать телефон, поговорить с ним. Все рассказать. Огляделся – нет, поговорю потом, когда к Витьке приедем. Не нужно никому знать, что я Сережке все про Волков рассказал.

Посмотрел на Виолу, но она сидела с закрытыми глазами и изредка судорожно вздыхала, словно всхлипывая. Лучше ее не трогать сейчас. И я достал из рюкзака свою книгу. Может, там что-то появилось? Полистал, но ничего нового не появилось. Совсем!

Я даже растерялся. Как это может быть? У нас такое вчера произошло, можно сказать, переворот во всем Лесу, а книга ничего не хочет мне сказать?

Я пролистал еще раз – более тщательно. И наконец наткнулся:

«Преграду можно обойти. А если преграду обойти нельзя, ее нужно уничтожить».

Какую преграду? Странная какая-то надпись, слишком общая. Все и так понимают, что если стоит забор, а тебе надо на ту сторону, то надо его обойти. Или найти дверь. Вот только насчет «уничтожить» – это как? Взрывать его, что ли? Или танком таранить? Непонятно. Нет чтобы конкретно написать – мол, по дороге в школу будет ров. Обойди его, или попроси засыпать, или положи доску, чтобы перейти. Нет, сообщили какую-то ерунду в общих чертах – типа что вода мокрая, а деревья высокие, – и думай как знаешь. Как я это применю, если преграда в самом деле появится?

Я засунул учебник обратно в рюкзак. Достал бутылку с водой, отхлебнул и поймал взгляд Виолы.

– Пить хочешь? – я протянул ей воду.

Она кивнула и отпила. Потом плеснула немного в ладонь и умылась. Я оглянулся – оказывается, пока я думал, мы остались в автобусе одни, даже Дима вышел. Только Маша еще сидела на переднем сиденье. Она оглянулась:

– Ну что, сейчас приедем. Ночью приходите в Логово, будет разговор.

Витя с Виолой кивнули, я тоже, но, если честно, не был уверен, что попаду в Лес. Я так до сих пор и не понимал, почему не могу туда попасть уже столько времени.

Я поежился – сейчас приду домой к Вите, и что? Я хорошо помнил, как Витина мама на меня в Логове смотрела – как на врага. Да и Витя не очень-то со мной сейчас разговаривает. Вернее – совсем не разговаривает. Как смотрел в окно, так и смотрит.

«Да, но в лагере-то все нормально было, и когда в автобусе на битву ехали, и потом», – возразил я себе. И тут же сообразил – нормально было, когда мы были одни. А при остальных он держал дистанцию. Странно это. Ладно, поглядим.

– Вот тут сверните, ладно? – попросила Маша водителя. Мы проехали еще немного, и автобус остановился. – Все, ребята. Приехали. Сами дойдете? А то тут шлагбаум.

Действительно, дома стояли в круг, и проезд к ним перегораживал самый настоящий шлагбаум.

– Да, – коротко ответил Витя и первый пошел к двери.

Маша остановила его у выхода, подождала, пока мы с Виолой подойдем ближе, и тихо сказала:

– Если это все правда, то… Вы молодцы. Даже не представляете, какие вы молодцы.

– Ремня им, а не молодцы! – неожиданно рявкнул водитель. – Герои! А если бы…

Он хотел еще что-то сказать, но махнул рукой и открыл нам дверь. Мы вышли из автобуса, прошли несколько шагов и оглянулись. Маша, улыбаясь, махала нам рукой. Дверь с шипением закрылась, и автобус стал разворачиваться.

– Ну, пойдем, – предложил Витя и первый направился по скользкой дорожке к подъезду высокого и очень длинного дома.