Черный огонь

Воскресли "без кровавой жертвы"! Как и Христос был уже последнею кровавою жертвою и запретил навсегда таковые жертвоприношения на земле. В этом отношении не будет преувеличением сказать, что единственная "христианская революция" совершилась народом, который его вещим пророком был назван "богоносцем". Этот ужас перед кровью и кровавостью был высказан, как мы заметили и как всем известно, в первые же дни, как только поднялся "занавес над революцией", ее справедливым министром юстиции, и вместе народным другом и предводителем народных масс. Здесь он сказал историческое слово русского народа, и слово это запомнится летописцам. И хотя оно вырвалось из его личной души, но оно вместе было и народное, которое вместе с тем объясняет, почему именно его народ угадал себе в вожди. Вспомним при этом и слово народнейшего из писателей, Глеба Успенского: как он отделял и противополагал в чаяньях народных звероподобного Ивана от праведного и кроткого Глеба, который сам страдает, но никого другого страдать не заставляет. Революция наша только тогда глубоко отделится от прошлого, - от всего того, что видели глаза и наши, и особенно наших предков, если хорошо выдержит и проведет разницу между христианскою "бескровною жертвою" и языческими "кровавыми жертвоприношениями". Это лозунг, это завет. Да он кажется и крепок.

Обратимся к "вину новому", которое принес Христос. И вот ныне мы обильно видим, как оно вливается во все фибры нашего организма. "Радость свобод всем заключенным..." В самые же первые не дни, а минуты мы видели разрушение узилищ, тюрем, этих ужасных каменных мешков, где томились души заключенных старым судом. И опять же быстро после этого последовало или начало следовать освобождение и целых народов, освобождение чужих вер, - которые томились в других и еще более страшных "узилищах" по приговорам своей печальной истории. И это также глубоко народно. Русский народ никого не теснит. Он ни у кого не отнимает веру его предков. Русский народ совершенно терпим и этнографически, и религиозно. Нужно было совершиться какому-то безумию историческому, - нужно было, чтобы правители его пошли "совершенно против народного духа", чтобы были у нас и притеснения поляков, и притеснения евреев. Это возвращение чужим народностям своего дыхания есть вторая прекрасно-христианская черта совершившегося переворота... Собственно, он весь поднят был против бесчеловечности в государственности, против того, чтобы земля наша уподобилась тому мифическому Левиафану, с которым сравнивал всякое государство английский философ XVII в. Гоббс, - и полагал при этом, что государство и не может быть ничем иным, что такова его лютая природа в самой себе и вообще извечна. Наша же русская мысль и смысл "бескровной Пасхи", ныне пережитой, заключается в обратном движении: "если государство имеет право вообще существовать, то только тогда, если оно никого не ест, а всем дает пищу". Это есть нравственное оправдание государства, - и мы стоим перед задачею такого оправдания. Это есть величайшая проблема всемирной истории: не устанем же доказывать ее еще и еще.

Государству нашему, освобождавшему из-под восточных деспотий (Турции и Персии) маленькие народности Кавказа и Туркестана, - как легко было это сделать!! Оно не сделало. И вот "жезл правления" был у него отнят и передан другому. В права и пределы монархии вступила русская великая община, вступило народовольчество и народовластие. Понятно, какие обязательства перед народами и перед самой собой она приняла. О них мы должны думать денно и нощно.

Было трогательно наблюдать последние дни марта месяца, как народные волны опять тою же массою, как всегда это время, вошли под тихие своды наших церквей... Опять слушали в Великий Четверг, на стоянии, слова трогательной молитвы о "благоразумном разбойнике", противополагаемом злому разбойнику. Один отрекся от Христа, другой сказал Ему, страдая в муках на кресте: "Господи, помяни меня, егда приидеши во Царствии Твоем". Какие слова! И Христос утешил измученного страдальца: "Днесь будеши со мною в раю". Какая мистерия жизни и воскресения.

Все будет хорошо, если мы сами будем хороши; все хорошо кончится, если мы сами не начнем худого. Не покинем же этого политического и нравственного "благоразумия". Со старым и вместе с новым Светлым Христовым Воскресением, добрые читатели!

без подписи

"Новое время". 2 апр. 1917. No 14742.

(1)

В СОВЕТЕ РАБОЧИХ И СОЛДАТСКИХ

ДЕПУТАТОВ

I.

Ну, наконец, - билет, и я в Думе. Это Великие Пятница и Суббота. И, как "княгиня Марья Алексевна" или "Коробочка" Чичикову, расскажу читателю все сплетни. Билет у меня - на проход в "Совет Рабочих и Солдатских Депутатов", т. е. в самое пекло, где пекутся события, угрозы, - ветры, тревоги и т. д. и т. д. - значит, есть о чем рассказать, о чем рассказать маленькому политическому сплетнику.