Черный охотник

Было уже за полночь, когда Джимс снова опустился на траву, и вскоре звезды уже смеялись над ним, точно это они заставили его глаза сомкнуться. Потеха тоже положила голову между передними лапами, глубоко вздохнула и погрузилась в сон. Даже летучие мыши, утомившись, попрятались в хлеву. Звезды начали меркнуть, и мир погружался в еще более глубокую тьму. Мертвую тишину прорезал один раз вопль кролика, попавшегося в когти сове, и Потеха, в ответ на этот крик, завизжала, но это не разбудило Джимса…

Он снова был дома, там, в маленькой долине. Вокруг него цвели яблони, солнце ярко сияло в небе, и рядом с ним стояла мать! Вот они оба опускаются под дерево, утомившись после долгого собирания яблок. Они отдыхают, пока Анри Бюлэн везет вниз полную телегу собранных ими плодов. Возле самого дома дядя Эпсиба работает у пресса для приготовления сидра. Голова матери касается его плеча, и Джимс чувствует на своем лице ее мягкие волосы. Как они хохотали, глядя на уставившуюся на них белку, у которой за щеками было запрятано столько орехов, что, казалось, она больна свинкой. А потом вдруг черная туча застлала небо, но отец и дядя Эпсиба так и застыли оба на своих местах — один на полпути с холма, другой у пресса для сидра. А белка все глядела на них с полным ртом…

Сделав над собой усилие, Джимс проснулся. У его ног лежала Потеха, кругом не видно было ничего, кроме густо разросшегося кустарника, — ни яблонь, ни дома, ни пресса, ни дяди Эпсибы. Это была заброшенная ферма Люссана. Заря уже занималась. Внезапно он почувствовал какую-то тяжесть у себя на груди, и к лицу как будто прикоснулись мягкие волосы матери. Но это была не его мать. Это была Туанетта, которая села рядом с ним во время его сна. Голова ее покоилась у него на груди, а его рука обвила ее плечо, как он недавно сидел со своей матерью. Она не проснулась, когда он зашевелился, но ресницы ее задрожали, когда его рука крепче прижала ее. Он наклонился и поцеловал ее, и тогда она открыла глаза. Он снова поцеловал ее, но, по-видимому, Туанетта не видела ничего страшного в этом. Только глаза ее радостно улыбнулись ему.

А потом она выпрямилась и посмотрела на небо.

Утренний воздух был до того свеж, что девушка вздрогнула. На траве и на кустах лежал иней. Куртка Анри Бюлэна, которую она захватила с собой, соскользнула с ее плеч, и Джимс поправил ее. Затем они встали, чувствуя, что силы вновь вернулись к ним. В продолжение нескольких минут оба молчали. Вдали пронзительно закричала сойка, а на лугу собрались вороны. Дятел, долбивший дуплистое дерево, производил такой же звук, как молоток плотника.

Туанетта нисколько не стыдилась того, что она сама пришла к нему, что тем самым она отреклась от своей гордости и предрассудков, так долго таившихся в ее сердце. Глаза ее светились мягким светом, исходившим из бездонных глубин горя и душевной муки, а Джимсу казалось, что в душу его проникло что-то новое, неизведанное, отчасти напоминавшее ликование победителя. Он вдруг очутился в новом мире. Перед ним лежала бесконечная тайна. Теперь у него было ради чего бороться, ради чего жить. Сердце его трепетало от новых обуревавших его чувств, бросавших ему вызов. Вчерашний день, полный мучительного горя и трагедии, остался далеко позади, а на смену ему явилось «сегодня» вместе с Туанеттой…

* * *

С того момента, когда они встали с земли, Потеха оставалась в одной и той же позе, застыв точно деревянная среди подернутой инеем травы и не сводя глаз с луга Люссана. Она почуяла что-то подозрительное и теперь жадно втягивала в себя воздух. Внезапно послышался гулкий вопль сойки и тревожное карканье ворон. Над верхушками деревьев захлопали крылья. Еще одна и еще одна птица присоединили свой голос к первой… Потом тревога прекратилась, — но лишь после того, как крик одной из птиц был прерван каким-то свистящим коротким звуком.

— Это была стрела, — сказал Джимс и тотчас же приготовил свой лук. — Мне не раз приходилось убивать сойку из-за ее шумливости, когда я охотился за крупной дичью.

Потянув за собой Туанетту в дом, он позвал Потеху. Через несколько минут он увидел отряд могауков, появившихся на лугу Люссана.

Глава XII

При виде этих посланцев смерти, возвращающихся по своим следам, Джимс не почувствовал на малейшего страха. Ему ничего так не хотелось, как выбежать из дома с топориком в руках и вступить в бой за любимую девушку, и его нисколько не страшила мысль быть изрубленным томагавками дикарей. Туанетта вовремя удержала его от безумного поступка, который он собирался совершить, так как Джимс даже натянул тетиву своего лука. Издав легкий крик, она оттащила его от полуразрушенной двери внутрь дома и там обхватила его шею обеими руками. Она прочла в глазах Джимса ту же жажду мести и крови, что и в тот момент, когда он, в ответ на ее выстрел, вбежал на мельницу с занесенным над головой топориком.

— Джимс, дорогой, мы должны укрыться! — взмолилась она. — Мы должны укрыться!