Черный отряд. Тени сгущаются

Только последний дурак мог надеяться, что она вернется так скоро. Я сам отверг ее. Так с какой стати она должна обо мне помнить? Почему бы ей не забыть обо мне, пока ее подручные не поймают меня и не приведут к ней в цепях?

Наверное, между нами все-таки была какая-то связь — на уровне, недоступном моему пониманию. Потому что, очнувшись от дремы и решив, что мне опять требуется посетить гальюн, я увидел вокруг себя золотистое сияние. А может, я и не просыпался, а увидел его во сне. Я никогда не мог этого понять. В воспоминаниях ее визиты всегда кажутся сном.

Я не стал дожидаться приветствий. Я начал говорить. Говорил быстро и выложил все, что ей нужно было знать о глыбе в Медополе и о том, как солдаты могли разнести семечки из черного замка.

— Ты рассказываешь мне все это, хотя решил стать моим врагом, лекарь?

— Я не хочу быть твоим врагом. Я стану им, только если ты не оставишь мне выбора. — Я снова перешел к делу, прекратив этот ненужный спор. — Нам с ним не справиться. А справиться с ним необходимо. И со всеми его подобиями. В мире и без того хватает зла. — Я рассказал ей, что мы нашли амулет у жителя Арчи, не называя имен. И добавил, что мы оставим труп на месте, чтобы она могла убедиться сама, когда прибудет сюда.

— Когда прибуду?

— А разве ты еще не в пути?

Скрытная полуулыбка, показывающая, что она раскусила мою нехитрую уловку, — и ни слова в ответ. Она просто спросила:

— Где вы будете?

— Далеко. И постараемся уйти как можно дальше.

— Что ж, поживем — увидим. — И золотое сияние погасло.

Я хотел ей сказать еще много чего, однако все это не относилось непосредственно к делу. Я хотел задать ей несколько вопросов. Но не задал.

По лицу моему скользнул последний золотистый блик, и я услышал тихий шепот:

— Я твоя должница, лекарь.

Одноглазый заявился лишь под утро, измочаленный до предела. Вместе с ним притащился такой же усталый Молчун. Он шел по Воронову следу, не останавливаясь ни на минуту.

— Я поймал его как раз вовремя, — заметил Одноглазый. — Еще час — и он бы отправился дальше. Я уговорил его подождать до рассвета.

— Правильно. Давай будить ребят. Если сегодня выедем пораньше, то успеем вернуться засветло.

— Чего?

— Я что, неясно выражаюсь? Мы должны вернуться туда. Немедленно. Один из четырех дней уже прошел.

— Эй, послушай, да я же с ног валюсь. Я просто сдохну, если ты заставишь меня…

— Выспишься в седле. Ведь это ж твой конек: спать где угодно и когда угодно.

— О, моя больная задница!

Часом позже я вновь повел вчерашний отряд, к которому прибавились Молчун и Масло, по Тряской дороге. Шед настоял, что поедет с нами, хотя я готов был оставить его. И даже Аза решил присоединиться к нам. Возможно, он считал, что Шед прикроет его собой, как зонтиком. С легкой Шедовой руки Аза тоже запел о миссии, но даже глухой услышал бы, как он фальшивит.

На сей раз мы ехали быстрее, погоняя коней. Шеда пересадили с мула на нормальную лошадь. К полудню мы были уже на поляне. Пока Молчун разнюхивал следы, я заставил себя подойти к черной глыбе и рассмотреть ее повнимательнее.

Никаких перемен. Если не считать того, что обе убитые твари пропали. Мне не нужен был зоркий глаз Ведьмака, чтобы понять, что их втащили внутрь через дыру.

Молчун обогнул поляну и вышел почти в ту точку, где тропка, протоптанная тварями, уходила в лес. Там он поднял руку и махнул, подзывая меня. Я поспешил к нему, практически не нуждаясь в чтении слов по его пляшущим пальцам, чтобы понять, что он нашел. Все было написано у него на лице.

— Нашел, да? — спросил я с радостью, которой не испытывал. Я уже почти хотел, чтобы Ворон был мертв. Мне не нравилось то, на что намекал этот скелет.

Молчун кивнул.

— Эй! — крикнул я. — Мы нашли след! Пойдем дальше. Ведите сюда лошадей.

К нам подбежали все остальные. Аза растерянно хлопал глазами:

— Но как он это сделал?

Никто из нас не мог ему ответить. Некоторые из нас гадали, чей же скелет лежит на поляне и почему у него на шее оказалась Воронова цепочка. А меня удивляло, как могло случиться, что планы исчезновения Ворона столь тесно переплелись с планами Властелина, который хотел посеять новое семечко черного замка.

Только Одноглазый, казалось, был в разговорчивом настроении, хотя из уст его лились сплошные жалобы.

— Если мы пойдем по следу, то, как пить дать, не вернемся в город до темноты, — сказал он и разразился длинной тирадой о том, как сильно он устал. Никто не обращал на него внимания. Даже те из нас, кому удалось отдохнуть, были порядком измотаны.

— Веди нас, Молчун, — сказал я. — Масло, позаботишься пока о его лошади, ладно? Одноглазый, будешь замыкающим. Чтобы с тыла не было никаких сюрпризов.