Черный пасодобль

– Нет, не могу… Какой-то обыкновенный, раз не задержался в памяти. Совершенно.

– Он не разговаривал?

– Нет.

– Но ведь он пришел с паспортом Ивановой! – сказала, отчего-то волнуясь, Мира.

– Безусловно. Без паспорта мы не оформили бы путевку.

– Да, жаль, что он оказался невзрачным, – посетовала Рита, – иначе вы бы нарисовали себе картинку и с этим таинственным незнакомцем.

– Что поделать?!

– Одно ясно – он купил путевку Маше, но себе не покупал. Значит, по каким-то причинам не смог с ней поехать. Или не захотел. Интересно, кем он ей приходился?

– Мира, он мог быть ей либо тайным любовником, который решил ей сделать подарок. Либо человеком, надеявшимся на ее ответное чувство…

– Но уж никак не чужой, – заключила Мира. – Чужие не стали бы тратиться… А может, это был кто-нибудь из благодарных пациентов больницы?

– Может… Но Лева расспрашивал персонал больницы, и если бы у Ивановой был роман с кем-нибудь из пациентов, то ему бы рассказали. Непременно. Ладно, мы отвлеклись. Нина, пожалуйста, устройте нам тур в то же место, в тот же отель «Гларус», где останавливался Колосов. И как можно скорее.

– Да без проблем, – пожала плечами девушка, – но очень быстро, к сожалению, не получится…

– Мы заплатим за скорость…

– Все равно, там же визы… Но я постараюсь сделать все максимально быстро.

Из турбюро сразу поехали в «Транс-Лайн», Рита высадила Миру, а сама отправилась к Миле Орешкиной домой.

19

Она вздрогнула. Теперь она всегда вздрагивала, с тех пор, как в ее душе поселился страх. Она боялась возвращения Геннадия, боялась, что ее привлекут за дачу ложных показаний, поскольку Геннадий (это она узнала от Вали, а та, в свою очередь, от Марка Садовникова) написал в своем заявлении, что они давно уже были любовниками, что она женщина легкого поведения, требовала от него денег. Столько грязи вылили на голову Милы, что найти слова, которые опровергли бы это и помогли очиститься от этой клеветы, она просто не могла. Садовников дал почитать Валентине то, что написал Геннадий Строев (полицейский, оперативник!!!), и она, возмущаясь, но скрывая некоторые подробности, пересказала это подруге.

– Главное, что ты начала действовать, что ты написала заявление, поэтому теперь ничего не бойся, – говорила она, не отходя от Милы и всячески поддерживая ее. – Пусть теперь он, этот Строев, боится.

– Валя-а, – скулила Мила, свернувшись на диване и поджав под себя колени, – он же служит в полиции! Он отмажется! Больше того, раз он полицейский, то и дружки у него такие же, и даже если его накажут, так он найдет способ мне отомстить. Что мне делать? Господи, за что мне все это?! Я же никому зла не желала… И как мог Роман со мной так поступить?! Что я ему сделала?

– Да ничего ты не сделала, – отмахивалась, готовая вот-вот расплакаться Валентина. – Просто ты красивая, вот и все. Думаю, что Строев видел тебя с Романом, ты ему понравилась. Наверное, у них были какие-то темные делишки, скорее всего, Роман куда-то влип и попросил Строева ему помочь, тот помог и вместо платы попросил тебя.

– Как это – меня? Насовсем, что ли?

– Мила, дорогая, я не знаю! Может, на какое-то время… Господи, как же это все гадко! И как тяжело об этом говорить! Но ты не должна раскисать, надо держаться, найти в себе силы идти до конца. Важно то, что у нас есть Марк Садовников. Он честный, порядочный мужик, и он все понимает. Я уверена, что он не верит Строеву, что он на нашей стороне. Ты же его видела.

– Хорошо, пусть он на нашей стороне и поможет, и если даже Строева посадят, но на этом все не закончится! Он из тюрьмы достанет меня! А если не посадят, то так и будет приходить сюда!

В дверь позвонили.

– Да не дрожи ты! Пойду открою, – сказала Валя.

– Подожди… Сначала посмотри, кто там! – Мила скорчилась, как от боли, и зарылась головой в плед. До того ей никого не хотелось видеть.

Валя вернулась через мгновение. В глазах – страх и удивление.

– Мила, ты только не волнуйся…

– Полиция? – упавшим голосом спросила Мила.

– Нет… Там… это… букет цветов… а за ним… твой Роман!

– Роман? Но зачем?

– Если с цветами, значит, пришел прощения просить.

– Я не хочу его видеть и никогда не прощу!

– Послушай, у тебя появился шанс узнать, что вообще произошло, как так могло выйти, что он, как ты говоришь, продал тебя Геннадию! Может, он расскажет что-то такое, что поможет нам посадить Строева!

– Но я боюсь, я не готова!

– Мы же договорились с тобой – идти до конца. Открой ему, а я спрячусь в спальне. Если что, в руке у меня телефон, и я всегда могу позвонить Марку Александровичу.

– Валя!!!

– Только не вздумай переодеваться. Оставайся в пижаме.

– В смысле? Почему?

– Пусть не думает, что ты все еще хочешь ему нравиться, пусть увидит, до чего он тебя довел…

Мила поднялась с дивана, подошла к зеркалу, взглянула на себя и ахнула, зажав рот рукой. Опухшее от слез лицо, покрасневший нос, растрепанные волосы.

Она привела в порядок пижаму и пошла открывать дверь. Взглянула в глазок – ну, точно, букет бордовых роз, таких, какие она любит. И за букетом – растерянное и раздутое, изуродованное толщей стекла лицо Романа.