Черный пассажир ‒ ритуальная чаша

Сейчас Смагин представлял всю опасность прыжка в воду, но это был единственный путь к спасению. Он еще раз прицелился в предводителя «крысиного экипажа» и нажал на спусковой крючок. Прогремело три выстрела. Огромная крыса с визгом, от которого заложило в ушах, подпрыгнула на высоту человеческого роста и, дважды изогнувшись в полете, шлепнулась на палубу, извиваясь в луже черной крови и последней агонии. Ее собратья, было, бросились врассыпную, но опомнившись, накинулись на своего крысиного короля и с ожесточением в доли секунд растерзали поверженного лидера на кровавые клочки.

«Совсем как у людей, не зря человеческие и крысиные гены идентичны на девяносто процентов» — усмехнулся Смагин, и смело шагнул в пустоту. На пару секунд он завис в воздухе, но, повинуясь законам гравитации, с шумом и брызгами вошел ногами в холодную и безжалостную пучину океана. Благодаря тому, что он крепко, словно родную жену, стиснул руками спасательный жилет, тот от сильного сопротивления не сорвался с креплений и не травмировал руки и голову, но все же удар оказался такой силы, что его мозг на какой-то миг отключился, как бывает на ринге, если боксер пропустит удар и отправится на временную передышку в нокаут. Очнулся он лишь тогда, когда чья-то сильная рука вытягивала его за шкирку из воды такого жалкого, мокрого и беспомощного. Квадрат легко, словно ребенка, бережно уложил Смагина на дно шлюпки. Того самого, тяжело дышавшего с бледным лицом и полузакрытыми глазами своего, еще недавно такого ненавистного выскочку и фартового паренька Игоря Смагина.

— Ну, братан, уважаю, я бы так не смог, — Квадрат похлопал Игоря медвежьей лапой по мокрой куртке, отчего тот завыл от боли.

— Полегче, приятель, у меня все тело стонет от боли, будто меня трактор переехал, — он улыбнулся, — а все же пацаны мне экстрим по вкусу, кровь так и кипит и адреналин зашкаливает.

— А мы уж подумали, что тебя эти твари схавали, — вмешался в разговор Федул, — как только услышал выстрелы понял, что твое дело хана, но ты я смотрю не только дела можешь проворачивать, но и сам не промах, это я понял еще тогда, когда ты из чекистских застенков в Питере по канализации ушел и Квадрата за собой вывел, но теперь ты для меня в законе, держи краба, — и Федул протянул Смагину широкую ладонь.

* * *

Паша-краб в большой капитанский бинокль наблюдал за изящным полетом Смагина с сигнальной мачты «Орловой», и лишь когда над поверхностью моря показалась знакомая физиономия, с облегчением вздохнул: «Ну и рисковый ты парень и пока что ангелы хранители не покидают тебя, видно есть за что!» Убедившись, что «героя» затащили в шлюпку, кэп снял трубку УКВ связи и позвал пограничный катер на связь.

«ПСКР «Спрут» — «Громобою», прошу на связь…» — в трубке что-то защелкало, захрипело и послышался знакомый гнусавый голос Дубины.

«Чего не понятно, кэп, стой и жди досмотровую группу у себя на борту, а с флажками и надписями о собственности на корме «голландца» ты зря силенки тратишь, здесь я хозяин и ты будешь исполнять, то, что я тебе прикажу, оувер».

«Ишь ты, «оувер», вот тебе точно скоро будет настоящий «оувер киль», — Павел скрипнул зубами, но сдержался, что бы крепким русским словом не спугнуть осторожного Дубину.

«Капитан Дубина, вы, я гляжу, заметили на гафеле бесхозного судна российский флаг, а на корме мои инициалы. Флаг поднял человек из моей команды и согласно международным правилам, этот пароход принадлежит мне и моему экипажу и об этом я уже сообщил по спутниковой связи в центры управления за движением судов в Питер, Холмск, Владивосток и Пусан. А если есть вопросы по поводу легальности моей рыбалки, то милости прошу на борт «Громобоя», готов, как говорят, к любым проверкам, оувер».

— Ха-ха, — загоготал в трубку Дубина, — а вот я сейчас пошлю на «голландца» с пяток автоматчиков, они тебе разъяснят все международные и прочие правила, только в новом чтении.

«Давай, давай, дуралей, там «крысиный экипаж» аж воет от желания полакомиться свежиной, это тебе не русская сказка, когда дураку все сходит с рук, здесь, дебил, закон джунглей, а ты хоть и ощетинился пушками и властью, как был бестолочью так им и подохнешь» — Павел ехидно улыбнулся, словно Дубина мог видеть его презрение и лютую ненависть к идиотам в пагонах». — Павел злорадно рассмеялся, хотя с тревогой заметил, как несколько матросов в оранжевых жилетах и с АКМами на груди спешно садятся в резиновую шлюпку, мечущуюся на швартовом, под бортом «Спрута».

«Ну, что ж, Паша, решай, или сейчас или никогда», — кэп потер виски влажными от волнения руками. Он перекрестился и включил «спикер» на внутреннюю связь.