Черный Пеликан

На этом она как-то сразу оборвала рассказ, и у меня снова мелькнула мысль, так ли все просто в нашем уединении, и не мерещатся ли и ей самой некие невидимые путы, а Джереми лишь взят наспех для отвода глаз. Но Миа глядела безмятежно, ее едва ли можно было заподозрить в двуличии, так что я успокоился на том, что никто кроме меня не видит двойного дна – успокоился и использовал наступившее молчание как повод для поцелуя, на который Миа, как всегда, откликнулась с непосредственной охотой.

Все это время окружающий мир проявлял к нам не больше интереса, чем мы к нему – то есть, никакого интереса вовсе. Нас почти не беспокоили, лишь однажды зашел тот же шмыгающий носом подросток и промямлил гнусаво, застыв в дверях и стараясь не смотреть на Мию, что мою машину починили, на ней вновь висит табличка, как в прошлый раз, и что лучше бы сейчас заплатить, а сколько стоит ремонт мне мол видней самому. Вздохнув, я полез в шкаф, где была спрятана сумка, а Миа, одетая лишь в небрежно запахнутый халат, подошла к посыльному, который, глядя снизу, вжался в стену и одеревенел, и стала выспрашивать строгим голосом, почему это платить надо сейчас, и как это он не знает точной суммы. Я сказал недовольно, чтобы она оставила мальчишку в покое, всерьез опасаясь, что с ним приключится нервный шок, отдал ему деньги и вежливо поблагодарил, но тот, даже не взглянув на достоинство купюр, лишь лихорадочно облизнул губы и выскользнул из комнаты, а Миа потом долго смеялась, передразнивая его затравленный взгляд.

Кроме подростка, в номере появлялся лишь пожилой официант, приносивший еду и забиравший пустые тарелки. Миа, отнюдь не страдавшая отсутствием аппетита, сама выбирала блюда для нас обоих, долго объясняла в телефонную трубку, что именно и как нужно нам приготовить, и потом изучала принесенное, не отпуская официанта, пока осмотр не завершался. «Я ем много фруктов, – говорила она мне, когда мы, изголодавшись, увлеченно орудовали ножами и вилками. – Фрукты – это полезно, от них улучшается кожа. А ты – ты мужчина, тебе нужно мясо и иногда рыбу, но рыбу не всякую, есть рыба, которая не очень хороша для мужчин…» – и читала мне целую лекцию о рыбных кушаньях и их разнообразных свойствах. «От трески улучшается зрение, но может разболеться голова, а свежий тунец очень полезен для желудка. Лосось хорош всем, но приедается очень уж быстро, и тогда нужно съесть немного форели – она отбивает память о лососине. И никогда не ешь омаров – они только для обжор, от них растет живот и разлениваются мозги», – говорила Миа наставительно, и я серьезно кивал, с отвлеченным интересом наблюдая при этом, как она слизывает с пальцев джем или вгрызается в зеленое твердое яблоко.

«Посмотри на этот апельсин! – восклицала она, призывая меня в свидетели перед покорно ожидающим официантом. – Он правильной формы и очень красив, у него толстая кожура, чтобы сохранить весь сок, но могу поспорить, что сока в нем как раз и недостает, а мякоть, наверное, жестковата от залежалости. Унесите его пожалуйста, – кротко, но непреклонно просила Миа, – и принесите нам другой, получше, а если нет другого или все они, как и этот, годятся лишь для обмана, то лучше принесите бананов и кусочек дыни», – и официант послушно уходил, шаркая опухшими ногами, отмеривая раз за разом свой привычный круг неудачника, а потом возвращался с заменой и вновь терпеливо ждал вердикта. «Куриная ножка очень хороша, – сообщала Миа, когда мы наконец оставались одни и накидывались на еду. – Моя бабушка говорила в детстве, что если есть много куриных ног, то у девушек вырастает цыплячий пух – это потому, что я все время просила курицу, а меня пичкали чем-нибудь подешевле. А вот к свиным отбивным я так и осталась равнодушной, хоть там у нас они считались первейшим лакомством, и их подавали на праздник с морошкой и брусникой, и с настойкой из можжевельника. Кстати о настойке – налей мне еще джина, я хочу быть немного пьяной и чуть-чуть развратной после обеда… Тебе вкусно, дорогой?»

Где-то на вторые сутки я потерял счет времени. Казалось, мы были заперты в этой комнате уже многие дни, не умея расколдовать стены и выбраться наружу. У нас однако имелась цель, придающая уверенности, и заточение не казалось бессмыслицей – мы ждали Джереми, каждый по-своему, зная, что его появление положит конец колдовству. К тому же, пребывание вместе, даже и в самом тесном пространстве, не тяготило ни меня, ни Мию, и ожидание тянулось незаметно, как долгожданный беспечный отпуск.