Черный пепел на снегу

В Медовый зал Ингве попал уже глухой ночью. Искать сейчас лекаря бесполезно. Скорее всего, он наглухо забаррикадировался в своей норе, и тихо его не удастся достать. Остаётся только лечь отдыхать. А завтра?

Снова идти по домам, искать умерших детей. Найдёт ли? Да, Балдер, заварил ты кашу в своих владениях.

Он улёгся на топчан и закинул руки за голову. Уснуть не удавалось. Кликнуть прислугу, чтоб пива крепкого принесла? Нет. Ему нужна ясная голова.

Как Къелл бросил селение в такой момент? Эта ведьма так опасна, что он не мог послать за ней кого другого? Жив ли вообще?

Ингве был хорошо знаком с Къеллом: доводилось сражаться плечом к плечу. Матёрый воин, он крепкой рукой мог бы навести порядок в селении. Почему не сделал этого?

Мысли доверенного снова вернулись к детям. Нельзя оставлять всё на самотёк, но и уехать он не сможет. Что делать? Отправить конунгу гонца, конечно. Пусть ищет по своим гонцам другую ведьму.

До утра Ингве отдохнуть не дали. Истошный женский крик разорвал тишину и, казалось, раздался над самым ухом у доверенного.

Рефлексы воина сработали быстрее, чем мозг, и он во мгновение ока оказался на ногах с мечом наготове. Женщина на улице продолжала захлёбываться криком. Ингве поспешил туда.

Несмотря на предрассветный час, на улице было светло: добрая часть селения полыхала ярким погребальным костром.

Люди вперемешку с животными в панике метались между домами, а под их ногами сновали подозрительно неловкие детские силуэты.

* * *

Къелл задержался в лесном доме на срок больший, чем собирался: предстояло много сделать, чтобы Агне и Богданка могли провести в лесу минимум две десятины. Он латал крышу, заколачивал окна, в то время как ведьма рисовала защитные руны в каждом углу и под каждым окном.

Дом не был предназначен для зимовки, и крохотные окна-бойницы не были защищены ничем от холода и снега. Агне по мере своих сил натолкала в проёмы прошлогодней травы и мха и завесила их одеялами и полусгнившими шкурами, найденными в доме. Благо, окна было всего два.

Къелл же смастерил из досок глухие ставни, щели между которыми заделал глиной, которую пришлось сначала долбить у замерзшего ручья, а затем несколько часов оттаивать у очага. В доме стало совсем темно, но его наконец получилось протопить.

Норд уходил рано утром, ещё до рассвета. Агне тепло попрощалась с ним, дав небольшой амулет на тоненькой верёвочке: связанный из коры круг с крестом внутри.

– Повесь на шею, – амулет выскользнул из её тонких, длинных пальцев в его широкую ладонь. – Весь лесной зверь будет обходить тебя стороной. Соберёшься на охоту – сними.

На этом прощание и закончилось.

Поблизости от дома снова ошивался лось. Здоровая зверюга. Так и тянет его что-то сюда. Норд пожалел, что у него нет с собой копья – он бы обеспечил мясом ведьм на долгое время, ну ничего.

Къелл сделал для Агне охотничий лук и несколько стрел. Она – хорошая охотница, и для неё не составит труда разжиться кроликом или куропаткой.

К селению он выходил уже в темноте, испытывая острое чувство дежавю. Сначала потянуло дымком. В этом не было бы ничего странного – дома отапливались по-чёрному, и так пахло зимой близ всех селений. Его насторожило, что было ещё слишком далеко. Быть может, охотники развели костер и греются?

Подходя ближе, он всё яснее понимал. Смердело. К дыму примешался отвратительный запах сгоревшей плоти.

Дома уже не полыхали – нечему было. Только обгорелые остовы домов слабо поблёскивали, предупреждая, что внутри древесины ещё живет жар.

Сердце норда упало куда-то вниз.

Он, не чувствуя под собой земли, шёл между сгоревших домов привычной дорогой. На пути ему то и дело попадались тела людей. Многие были изуродованы, лица некоторых объедены.

Медовый зал обгорел только с одного бока. Вторая, целая половина стояла, словно насмехаясь над ним. Ну что, спас ведьму? Какой ценой?

Недалеко от входа лежало два тела. Мужчина распластался на женщине, словно закрывая её собой от всех напастей. Словно её это могло спасти.

Къелл догадывался, кто перед ним. И боялся подтверждения своей страшной догадки, но что-то всё равно заставило подойти к ним и, откинув мужчину на спину, всмотреться в его лицо.

Ульрик.

В личности женщины сомнений не оставалось.

Къелл долго ходил по селению, отсутствующим взглядом окидывая тут и там лежащие трупы. Он несколько раз обошёл Медовый зал вокруг, прежде чем увидеть труп своего брата.

Балдер, раскинув руки, лежал на спине. Горло ярла было вырвано, а лицо искажено от первобытного, ничем не прикрытого страха. Къеллу оставалось надеяться только на то, что его брат пал в бою, как это и подобает такому славному воину, но даже в это верилось с трудом: поза и выражение лица говорили об обратном.

Выживших не было. Никто в селении не спасся. Къелл в исступлении упал на колени и возвёл мокрые глаза к небу. За что, Один, за что ты отвернулся от нас?