Черный передел. Книга II

– У вас отличная тренированная память, полковник! – Нина одарила начальника школы очаровательной улыбкой. – Что ж, меня вы знаете, а это бывший председатель завкома профсоюза Старососненского металлургического завода, депутат горсовета Булатов.

– А я просто гражданин России! – вспыхнул Русич. И это произвело потрясающий эффект. Русич все поставил на место: гражданин России защищает Россию.

Полковник достал из сейфа две шифровки, грустно улыбнулся одними глазами:

– Нас поставили между Сциллой и Харибдой. Прочтите! – протянул Нине Александровне, она явно произвела впечатление на полковника. – Можете читать вслух. Мои заместители в курсе.

«Начальнику межрегиональной школы в Старососненске, – начала читать Нина, – приказываю: ни под каким предлогом не покидать расположения части. Нарушение приказа повлечет за собой непредсказуемые последствия». И подпись: министр внутренних дел Пуго, член ГКЧП. Принялась читать вторую телеграмму. «Личному составу школы милиции немедленно отбыть в Москву, с полным боекомплектом, желательно утром 20 августа. Прибыть к зданию Белого дома. Егор Гайдар».

– Н-да, – протянула Жигульская, – щекотливая ситуация. Налево пойдешь – смерть найдешь, направо пойдешь… тоже несладко. Однако есть законное правительство и незаконные захватчики власти. Этот факт – налицо.

В кабинете воцарилась долгая тягостная пауза. Лишь замполит, седеющий подполковник с усталым лицом и бегающими глазами, проявлял явное беспокойство, ворочался в кресле, скрипел ремнями, переводил ищущий взгляд с одного лица на другое, наконец не выдержал молчания:

– Разрешите, товарищ полковник?

– Пожалуйста, только откровенно, игра в бирюльки тут неуместна.

– Понимаю. Если мое мнение все еще что-то значит, то… Товарищ Пуго – человек жесткий, он с нас не только погоны, но и головы сорвет, посмей мы ослушаться приказа. Правительство – это понятие отвлеченное, у него таких школ – десятки, а Пуго – министр внутренних дел. Я бы предложил не трогаться с места, подождать, пока прояснится обстановка. – Замполит изрядно вспотел, избегал смотреть в глаза собеседникам. – В жизни бывают ситуации, когда на карту поставлено все… Мне за вас, Виктор Саввич, страшно. В Москве разберутся без нас. – Повернулся к делегатам. Проговорил извиняющимся тоном: – Поймите меня правильно, в министерство направлено ходатайство о присвоении товарищу полковнику генеральского звания за большие заслуги в деле подготовки кадров МВД.

– Эдак можно дорасти и до Пиночета! – вмешался теряющий терпение Русич. – Если каждый из нас будет размышлять только о собственном благе, то… Хотя решать нужно не нам с вами, а полковнику.

Снова все примолкли. Слишком многое поставлено на карту. И сомнения полковника тоже нельзя было сбрасывать со счетов. Человек рисковал не только своей головой, но мог поставить под удар и курсантов. Можно ли распоряжаться чужими судьбами?

– Да, все мы люди, все мы человеки, – раздумчиво, словно беседуя сам с собой, произнес полковник, – не стану скрывать, генеральское звание я получить бы не прочь, но… мы присягали не министру.

– И стараемся ради России! Впервые всенародно избрали Президента, и, пожалуйста, нашлись желающие его свергнуть! – Жигульская почувствовала, как заколебался полковник, и усилила нажим, сама не понимая, что с ней происходит. Ведь не демократия, не Ельцин, а именно партийная власть, пусть в лице Петра Кирыча, в корне изменила ее жизнь. Наконец, именно коммунисты выделили ее из общей массы, доверили высокий пост; помнится, обком партии отверг требования министерства, которое долго не хотело утверждать Нину Александровну в должности генерального директора. В прежние времена подобное было равно подвигу. Однако душа человеческая – загадка. Разум говорит одно, а душа, вопреки логике, действует по-другому. Вот и теперь.

Здравый смысл подсказывает, что ее место сегодня не с Булатовым, не с Русичем, слывущими «чудиками», а с Петром Кирычем, с генералом Ачкасовым, с Разинковым. Если подойти к событиям последних лет с «патриотических» позиций, то именно коммунисты первыми подняли голос против этой «перестройки», против обнищания народа. Нина Александровна ничего не принимала за чистую монету, каждая из сторон, стоящая у власти, многое недоговаривала народу. Так было в России всегда. Но… Тысячу раз «но». Слишком много злодеяний и крови на совести коммунистов. Решила окончательно, с кем ей быть в минуты испытаний, увидев на телеэкране этих новоявленных путчистов. Жалко было смотреть на их растерянные лица, на трясущиеся руки, бегающие глаза. Зачем было этим старикам, обладающим и без путча высшей властью в стране, поднимать армию против своего народа? Доживали бы век в благости, почете. Нет, захотелось остренького и горького до слез.