Черный передел. Книга II

Три автомашины с начальством и группой сопровождения двинулись вслед за автобусом, за рулем которого сидел сам Русич, он постоянно посматривал в стекло бокового обзора, был напряжен и страшно взволнован. Поначалу казалось, маловероятно, что из опасной затеи что-нибудь выйдет, но теперь… Они уже двигались к аэропорту. Это уже кое-что. Жгло внутри, очень хотелось выпить, ожечь душу, но еще в зоне уговорились твердо: до вылета вертолета к спиртному не притрагиваться, лишь успели «на дорожку» ширнуть себе по уколу, для бодрости и смелости. В мозгу Игоря, как метроном, билось одно слово: «Свобода!» Не выпуская из рук «баранку», он отчетливо представлял свои действия в случае благоприятного исхода: будет петлять по стране, заметет следы, замрет до поры где-нибудь в глуши, переждет с годик. За это время в России, раздираемой всякими политическими склоками, нестабильностью, национальными конфликтами, забудут о беглецах. И тогда… ближние планы таковы: осторожно, как говорят урки, «на брюхе», показаться дома, передать прощальный привет маме Зине, отцу с матерью, Толе Булатову. Пусть поймут и простят. А дальше… Дальше он перейдет границу, опытные наемники нужны многим странам, запишется в какой-нибудь иностранный легион и… «Прощай, прощай ты, мать-старушка, и ты прощай, товарищ мой…» Снова замурлыкал знакомый мотивчик, чтобы успокоиться окончательно. Но мысли, словно занозы, помимо желания буквально впивались в мозг: «И взаправду нас в Старососненске называли чумной семейкой, воспитали меня как святого – не укради, не убий. В заповедях этих божественных одно, а в жуткой нашей жизни совсем иное».

Хитроумную ловушку Игорь Русич заподозрил слишком поздно. Их автобус въехал вслед за первой автомашиной, указывающей путь, не на вертолетную стоянку, а на пустырь с полуразвалившимся забором. Сюда, по всей видимости, редко заезжал автотранспорт, хотя вдали виднелся контур самолета да еще белело здание, перед ними вырос полосатый шлагбаум, который словно сорвался с петель, болтался туда-сюда под ветром.

– Дылда! – подскочил к Игорю чеченец Дугаев с перекошенным от страха лицом. – Куда, сука, завез? – потряс автоматом перед его лицом. – Тормози, дура!

– Исчезни! – холодно процедил Русич, левой рукой подтягивая к себе напильник. – Без тебя, чеченская морда, тошно!

– Где вертолет? – Балаян прильнул к лобовому стеклу. – Неужели лопухнулись, а?

Внезапно одна из автомашин, что сопровождала автобус от самой зоны, выскочила вперед, остановилась, преграждая дорогу. Из нее вышел солдат с флажком, дал автобусу сигнал стоять на месте. И тут же исчез. Балаян, Дугаев и Сошников с автоматами в руках выскочили из автобуса, потащили за собой женщин. Одна из них запнулась на ступеньках, и ее стащили за волосы, встряхнули, поставили рядом с подругами, словно щит: стрелять по женщинам менты не станут.

– Эй, генерал! – позвал Балаян. – Ты где, старый хрен? Мы так не договаривались. Даем три минуты на размышление.

– Внимание сбежавших заключенных! Русич, Сошников, Балаян и Дугаев! – разнесся над пустырем незнакомый голос, усиленный динамиком. – Осмотритесь, вы окружены со всех сторон отрядом особого назначения. Сопротивление бесполезно. Правда, есть для вас последний шанс.

– Давай, давай! – яростно заорал Дугаев, брызгая слюной, с ним началась истерика. – Чего тянешь, паскуда!

– Отпустите женщин, и мы гарантируем вам возвращение в зону живыми!

Дугаев, оттолкнув женщин, пустил длинную очередь в сторону здания. Ему никто не ответил. И это напугало бандитов не менее, чем угрозы. Истошно завопили медсестры, умоляя помочь им, заключенные открыли суматошный автоматный огонь, не подозревая, что автоматы были заряжены холостыми патронами; они нарочно разжигали себя. Ответного огня снова не последовало. Казалось, отныне беглецы никому не нужны. Наконец в оглушительно-звенящий тишине раздался все тот же монотонный, «металлический» голос:

– Складывайте оружие! Женщин отпустить!

– Через три минуты вы, проклятые менты, получите отрезанные уши одной из ваших красавиц! – истерически заорал один из бандитов. – Это я говорю, Балаян! Начальник колонии знает, Балаян шутить не любит. Три минуты, засекайте время, господа менты!

Генерал Кленников, устроясь за грудой металлических сварных конструкций, машинально взглянул на часы, потом на офицеров, с нетерпением поглядывающих на него. Он понимал, ждать больше нельзя. Пощады от этих гангстеров не жди. Москва на словах дала санкции, правда, прибавив, что лучше действовать по обстоятельствам, однако телетайпного подтверждения не последовало, а слова к делу не подошьешь. И еще генерал понимал, положение у высшего милицейского начальства тоже не из завидных: все кругом рушится, им там, в Москве, это «мелкое» дело лишняя обуза. Конечно, перед пенсией надобно бы подстраховаться, но… Генерал чертыхнулся про себя.

– Внимание! – приказал он офицеру связи. – Дайте команду снайперам приготовиться. Группа захвата – вперед! – поднес к глазам бинокль.