Черный перекресток

Судан, район кальдеры Дериба, временный лагерь с заложниками

Уже неделю Танцор ходил злой, как… Злой, как кто, он и сам определить толком не мог, но доставалось от него всем, начиная от спокойного и не конфликтного Масала до дерганого и вспыльчивого Тако. Причиной плохого настроения было отсутствие связи с начальством, которое и затеяло всю эту возню с похищением. С тех пор как убили Симмонса, являвшегося посредником между отрядом Танцора и политиками-переговорщиками с суданским правительством, он никакой связи с «большой землей» не имел. И эта безызвестность бесила его.

«Неужели нельзя было быстро отреагировать? – думал он. – Тело Деррика должны были встретить в Чаде, и там, сразу же связавшись с нашей военной разведкой, просить выслать ему замену».

Но прошло три недели, а с Танцором и его людьми так никто до сих пор и не связался. Мобильная связь в горах Марры всегда была отвратительной, интернета не было и вовсе, а теперь, когда по всей стране вспыхнул вооруженный конфликт и вышки связи подрывали то тут, то там, по сотовому телефону дозвониться стало невозможно, даже спустившись с гор на плато. Что делать с пленными, Танцор пока что не знал и решил, выждав еще пару недель, наведаться в Ньялу и узнать, какова в этом городе и вообще в стране обстановка.

Не сказать чтобы у него совсем не было новостей из столицы Южного Дарфура – ему их периодически рассказывал Масала, которого Танцор чуть ли не через день посылал в нижний лагерь. Люди Хаддида, на базе у подножия кальдеры, не только охраняли большой склад оружия, но и исполняли роль защитного кордона для лагеря Танцора. Кто-нибудь из боевиков раз в несколько дней ходил в ближайшее селение, узнавал новости из столицы, покупал молоко и лепешки у местных, прислушивался к местным сплетням и пересудам. От этих боевиков Масала и узнавал вести. Танцор их выслушивал и фильтровал, оставляя без внимания местечковые новости и мотая на ус все, что могло касаться общего положения в стране и его группы в частности. Первую неделю он частенько слышал сплетни о захвате именитых заложников и о том, что их прячут где-то в горах. Эти сплетни немного напрягали его, он боялся, что кто-нибудь из людей Амина Хаддида сболтнет лишнее, но потом, когда этого не произошло и разговоры на эту тему сошли на нет, он успокоился.

Его команда спецназа, да и остальные охранники, скучали. И он их понимал. Ребята не привыкли бездействовать. И теперь, сделавшись, по сути, тюремщиками для заложников, они не знали, куда себя деть и чем занять свободное время. Дисциплина понемногу сползала в пропасть и в конце концов все закончилось тем, что втайне от командира Тако попросил Масалу раздобыть виски или, на худой конец, местного самогона, что тот с превеликим удовольствием и сделал. Все, включая трех из шести арабов и Масалу, напились в стельку. И если бы не непьющий Танцор и трое охранников, которые соблюдали заветы пророка Мухаммеда и не прикасались к спиртному, то наверняка заложники воспользовались бы всеобщим загулом и попробовали сбежать.

Вообще-то заложников в лагере не очень ограничивали в передвижениях. То есть не держали все время взаперти в одной из кое-как наспех сляпанных хижин. Они свободно могли передвигаться в переделах лагеря, границы которого были обозначены выложенными в круг камнями. Но стоило хотя бы одному из пленных, задумавшись, ступить ногой за этот круг, как возле его ноги тотчас же разлетались камешки. Охрана стреляла подле их ног безо всякого предупреждения.

Стражи были расставлены таким образом, чтобы могли просматривать весь лагерь и его окрестности. За каждым из пяти пленников постоянно наблюдала пара глаз. На ночь же их всех сгоняли в один дом, и сбежать оттуда становилось еще сложнее. Да и кто бы рискнул бежать из этого лагеря? Кругом горы, а единственная мало-мальски пригодная для пешего перехода тропа вела к базе повстанцев. Да и тропой этот малозаметный путь назвать было сложно. Днем беглецов настигли бы уже через пару минут после побега, а ночью они и сами бы не смогли далеко убежать.

Наказывать напившихся спецназовцев Танцор не стал, но у них на глазах безжалостно высек плетью Масалу, чтобы тому неповадно было выполнять в дальнейшем такие поручения. А самих нерадивых охранников, выстроив в ряд и обводя взглядом, не предвещающим им ничего хорошего, предупредил:

– Еще раз увижу кого-то пьяным, пеняйте на себя. Отрежу ухо так же, как я отрезал ухо у непослушного заложника. Но на этот раз не кусок, а целиком. Всем все понятно? – спросил он и, не дожидаясь ответа, скомандовал: – Разошлись.

На следующий день после злополучной попойки Танцор послал в разведку одного из людей Хаддида – смышленого и непьющего Ганима.