Черный пиар

«Лис! — зло подумал Гордеев. — Пока у тебя все гладко выходит, все у тебя получается! Ну ничего, вот откроется какая-нибудь потайная дверца, посмотрим тогда, на чьей стороне закон!»

— В таком случае я намерен подать прошение об изменении меры пресечения на данный момент времени. Подписка о невыезде.

— О! — добродушно протянул Спирин, и это взбесило Гордеева еще больше. — Да вы, я вижу, серьезно настроены! Ну что ж, намерены так намерены. Я что, вас переубеждать буду?! Только это, видите ли, тоже не ко мне. Это все суд решает. Договаривайтесь с судом, любезнейший.

Бессильная злоба охватила Гордеева. Он молча поднялся и, не попрощавшись, вышел из кабинета.

Спирин самодовольно потер руки, сел и снова погрузился в состояние нирваны. Дождь, правда, к этому времени уже перестал.

— Падаль он, этот Спирин, — заметил Кравцов.

— А то я не понял! — ответил ему Гордеев.

Они сидели в гостиной дома Кравцова, целью их встречи был конечно же поиск путей освобождения Лиды из тюрьмы.

— Ну а что делать. Придется через суд. Кто там у вас председатель облсуда?

— Топорков, — мрачно ответил Кравцов. — Еще одна падаль.

— Ну а кто там не падаль? Все они… Змеиный клубок.

— Точно. Но если ты пойдешь к Топоркову, навряд ли что-то изменится.

— А что ты предлагаешь?

— Я предлагаю в обход Топоркова идти. У меня есть связи, у меня есть деньги…

— Наслышан, наслышан!

— Ну вот. Мы попытаемся добиться своими силами… И изменим меру пресечения.

— Ой, у тебя так все просто!

— Ну а чего тут сложного-то?

— У тебя есть свои судьи?

— Да, есть.

— Тогда это меняет дело. Возможно, у нас еще все получится.

— Выпить хочешь? — спросил Кравцов.

— Вообще-то не мешало бы.

— Ну давай выпьем!

— Давай. А что у тебя есть?

— А чего захочешь, то и будем есть!

— Пить, ты хотел сказать.

— И пить и есть.

Через несколько минут все было готово. Стол богача-холостяка: море дорогой выпивки, икра, ветчина, только что приготовленный шашлык и лаваш.

— Ну что, давай за нашу победу, — сказал Кравцов.

Они чокнулись и залпом выпили по стопке виски.

— Фу, — поморщился Гордеев. — Никогда не любил эту гадость. Уж лучше водки хряпнуть.

— Это потому что виски надо с содовой водой или, в крайнем случае, кока-колой разбавлять.

— Да я знаю. Просто не люблю все эти коктейли. Фигня одна.

— Хочешь водки? Будет тебе водка.

Через несколько минут на столе стояла бутылка водки.

— Все нам? — спросил Гордеев.

— Ну да. Мне, например, необходимо напиться вдрызг. Тебе, я думаю, тоже не помешает.

— Тогда, может, ребят твоих позовем?

— Не, мы сейчас с тобой выпьем, нас на задушевные беседы потянет, а им этого всего слушать не полагается.

— А-а! — протянул Гордеев.

— Ну, давай теперь за Лиду.

— Давай.

И пошло-поехало, за что они только не пили! Кравцов оказался прав, вскоре их потянуло на задушевные, слезливые беседы.

— Я когда с Лидушкой познакомился, она такая… девчушка еще была… — ностальгировал Кравцов.

— С кем, с кем ты познакомился?

— С Лидушкой… А! Ну это я так ласково Лиду зову. А еще я ее лебёдушкой называю.

— Это, в смысле, от слова «лебедь»?

— Ну да. Не от слова же «лебёдка», в смысле, трос.

Оба пьяно засмеялись.

— А ты-то с ней как познакомился?

— Да она мой стажер, я ж говорил уже.

— Да? Не помню что-то.

— Ты ее любишь? — немного помолчав, спросил Гордеев.

Кравцов опустил пьяную голову на кулак и неопределенно покачал ею.

— А вот она меня…

— А почему вы с ней разошлись?

— Да я сам до сих пор не особенно врубаюсь. Вроде жили так хорошо, а потом — раз! И ничего нет! Короче, могу тебе так сказать: я — дурак, а она — гордая. Вот такие две несовместимые личности!

— Да ладно тебе, хватит горевать-то! Ты молодой. У тебя в жизни еще все наладится.

— Слушай, как ты думаешь… Она может меня простить?… Ну это… У нас с ней может еще что-нибудь получиться?

Гордеев не был лицемером, поэтому он напрямик сказал:

— Слышь, ты не того спрашиваешь-то… Я, между прочим, на нее тоже виды имею…

— Чего? В каком смысле? — подозрительно посмотрел на него Кравцов.

— В смысле нравится она мне. Она очень хорошая.

— Это да! Только ты, слышь, смотри, чтоб все по-серьезному, если она вдруг тебя предпочтет! А то я тебя…

— Не, все по-серьезному! Ты чего, мне не доверяешь? Я, может, на ней даже женюсь…

— Погоди, я ведь с ней пока не в разводе, не забывай!

— Главное в жизни, — проникновенно глядя в глаза Кравцову, произнес Гордеев, — это чувство. А штамп в паспорте — ерунда. Ты мне доверяешь?

— Тебе доверяю. Как себе. На свадебку-то пригласишь?

— А то!

Кравцов молча покачал головой.

— Ладно, хватит уже. Не будем из-за женщины ссориться!

— Точно. Читал «Сердца трех»?

— Не, фильм смотрел…

— Да какая разница! В общем, сделаем, как они. Пусть выбирает женщина.

— Да, пусть. А мы ссориться не будем.

— За женщин?

— Так пили ж уже за них, сколько можно!

— Не, мы за отдельно взятую пили, а теперь за всех, в целом.

— А! Не, давай лучше за настоящую мужскую дружбу!

— Давай!

— Слушай, шашлык такой вкусный.

— Еще хочешь?

— Так, наверно, поздно уже. Где ж его найдешь-то.

— Я все найду. Витя! — позвал Кравцов. — Не дозовешься прям, пойду сам схожу.

Но пока он вставал, в комнату уже зашел необыкновенных размеров Витя.