Черный пиар

Однажды на каком-то банкете, или на праздновании чего-то, или, может быть, в баньке сидели, разговаривали. И вот тут как раз Ершов, определенно неглупый человек, окончательно понял, что представляет собой нынешний председатель областного суда Топорков. Такой преданности, такой готовности выполнить все, что только Ершов пожелает, такого подобострастия и лизоблюдства он не видел еще ни в одном из своих приближенных. Тут-то губернатор смекнул, как крепко на крючок может попасться такая вот рыбка (причем на крючок одних только обещаний, а уж что говорить об остальном!). Что ж, решил про себя Ершов, такие люди всегда нужны. Тем более свои люди в суде! Они, правда, первыми и продадут с потрохами, как только появится новый «повелитель», но попользоваться ими можно всласть!

Гордеев еле-еле пробился на прием к Топоркову. Перед ним в шикарном кабинете сидел грузный человек с тяжелым взглядом из-под мохнатых ресниц. Редкие волосы с проплешинами покрывали его неправильной формы череп.

Топорков оглядел маленькими заплывшими глазками Гордеева с ног до головы и энергично кивнул на стул, дескать, давай быстрее, времени нет совсем.

Гордеев сел перед ним.

— К делу, — быстро произнес Топорков.

— Я по поводу дела Ермолаевой Лидии Андреевны…

— Кто такая?

— Это та, что якобы сбила на машине Маковского. Я ее адвокат.

— А! — протянул Топорков, видимо вспомнив это дело. — Почему же «якобы». Она и сбила.

— Суда, насколько я знаю, еще не было, — холодно ответил Гордеев. — Следовательно, и вина ее точно не установлена.

— Хорошо, что же вы хотите от меня?

— Я хочу просить об изменении меры пресечения…

— Да? И на что же вы хотите изменить?

— На подписку о невыезде.

— Вы с ума сошли?

— Отчего же? По-моему, вполне закономерная и логичная просьба.

— Почему же вы пришли с ней именно ко мне? — вдруг испугался Топорков.

— Позвольте, а к кому же мне еще идти, когда это дело на вашем личном контроле?

— Да? — переспросил судья.

У него была дурацкая манера задавать подобные вопросы, будто он сам в первый раз об этом слышит. Это почти вывело из себя Гордеева. Ему показалось, что судья постоянно переспрашивает лишь потому, что не знает, что ему ответить.

— Но я не могу удовлетворить вашу просьбу.

— Почему же?

— Потому что есть веские доказательства ее виновности. И потом, я не уверен, что она останется в Андреевске.

— А кто же ее выпустит с подпиской о невыезде?

— Ну знаете этих женщин, — нервно хохотнул Топорков. — Да нет, нет. У меня уже были такие случаи, когда подозреваемые, имея подписку о невыезде, сбегали из города.

— Хорошо, допустим, — злился Гордеев. — Какие же веские, как вы выражаетесь, доказательства ее виновности вы можете привести?

— Ее же видели! Есть свидетели!

— Не факт!

— Нет, факт! И потом, экспертиза…

— Мне сообщили, что заключения экспертизы будут готовы только через три дня.

— Некоторые уже готовы.

— Позвольте ознакомиться.

— Нет. Вам покажут, только когда будут готовы все заключения.

— Хорошо. — Гордеев уже понял, что дело совершенно бесполезное, но продолжал с каким-то извращенным остервенением доставать нервничающего судью. — Так какие же заключения экспертизы доказывают ее вину?

— Выяснилось, что она ехала на маленькой скорости. Она могла свернуть или затормозить, но она как будто умышленно наехала на человека.

— Угу, то есть преднамеренное убийство вешаете?…

— Что значит «вешаете»! Что значит «вешаете»? — распалился судья. — Это экспертиза…

— Отлично. Что еще?

— Еще она была в нетрезвом состоянии…

— Угу, отягчающие обстоятельства, значит. С ума сойти, сколько всякой ахинеи!

— В чем дело? — разгневался судья.

— Я только не понимаю, почему, если вы мне сами все это рассказали, вы отказываетесь показать документ. Может быть, его и нет вовсе?

— Да как вы?… Его нет у меня на руках! И вообще, материалы у следователя. Вот к нему и обращайтесь. Вам сказали через три дня, значит, через три дня.

— Я понял…

— Все! И никаких изменений мер пресечения!.. Вы свободны!

— Вы тоже! — злобно ответил Гордеев и, выходя, громко хлопнул дверью.

«Все с тобой ясно, тварь! — думал Гордеев. — Тоже всеми ниточками повязан с этой бандой. И какую чушь-то гнал! Боже ты мой! А еще судья! Таких судей гнать надо… Нет, таких надо сажать!»

— Я тебе говорил — дохлый номер! — сказал Гордееву Кравцов, когда они опять вместе сидели у него дома.

— Сергей, понимаешь, это дохлый, как ты говоришь, номер не потому, что судья — гад и падаль. Вот просто захотелось ему! А потому что они все связаны между собой. Как и дела эти… Ну понимаешь, девочку хотят повесить на Зайцева, а ее отца — на Лиду. И все нормально! И никаких концов! Черт! Теперь я точно знаю, что Зайцев никого не убивал! Найти бы главного всей этой шайки!

— А почему именно на Лиду?

— Не знаю… Может, просто под руку попалась, а может, есть какой-то план.

— Какой?

— Ну, например, опорочить тебя. Или меня…

— Хм… Я, конечно, помогу всем, чем смогу. А Лиду я вытащу, каких бы трудов мне это не стоило! Но объективно, если эта шайка состоит из всех этих шишек, из верхушки, то… — он отрицательно покачал головой. — Ничего, наверно, не получится.