Черный пиар

«Ну какая тебе разница! Если скажу, что брат или муж, тебе легче станет?! Если такая подозрительная, просто не разговаривай со мной! Можно подумать, будь я вором или бандитом каким-нибудь, я бы ей так прямо в этом и признался! Однако если я скажу, что адвокат и Лида работает у меня, она тоже может потребовать удостоверение… А когда я его не покажу, насторожится». — Он набрался терпения, чтобы не хамить, и ответил:

— Понимаете, я ее брат двоюродный. Приехал в Москву по делам, скоро уезжать, хотел сестру навестить, а все никак застать не могу. Может, она уехала куда-нибудь, она вам не говорила?

«Вот черт! — продолжал про себя ругаться Гордеев. — Такие тетки просто заставляют врать! А если разобраться, чего я вру? Зачем? Разве я что-то криминальное делаю? Пропал человек, а я просто хочу ее найти!»

— Так это вы день назад приезжали, тоже все стояли, звонили… — пристально глядя на Гордеева, сказала соседка. — Я в глазок наблюдала.

Гордеев покачал головой.

— Нет, это был не я… — При этом у Гордеева знакомо засосало под ложечкой.

«Значит, я был прав. У нее кто-то есть еще. Правда, и он ее искал… Значит, у нее не я один, а как минимум двое!»

— Она мне ничего не говорила. Мы с ней мало общаемся. Только здороваемся иногда, — сказала соседка. — Да и видеть-то я ее не видела что-то давно, дня три уж, наверно. Уехала куда-нибудь…

«Неужели все это нельзя было сказать сразу!»

— Спасибо, — ответил Гордеев. — До свидания.

Через пять минут Юрий сидел в своей машине и размышлял: «Что-то тут не так. Все-таки не могла она просто взять и уехать ни с того ни с сего, не предупредив меня. Может, она что-нибудь Розанову сказала? Да нет, он бы мне наверняка сообщил. Но надо попытать счастья. Остается одно — ехать к Розанову, может, он мне что-то прояснит».

Подумав так, Гордеев завел машину и поехал в свою юридическую консультацию. А приехав, прямиком направился в кабинет Генриха Розанова.

— А, Гордеев! Проходи, садись, — как всегда добродушно обратился к нему Розанов, когда Гордеев вошел в кабинет. — Как дела? Как жизнь молодая?

Поздоровавшись за руку со своим начальником и усаживаясь на стул, Гордеев решил начать прямо с главного. Чего время-то тянуть!

— Генрих Афанасьевич, у нас чепэ, — серьезным тоном произнес он.

— Что такое? — поднял бровь Розанов.

— Лида пропала, — сказал Гордеев.

— То есть? — с недоумением глядя на него, спросил Розанов.

— Ну ее нигде нет, — объяснил Гордеев.

— Может, просто заболела? — предположил Розанов. — Ты ей домой звонил?

— Конечно, звонил! — сказал Гордеев. — Даже ездил. Дома ее нет. На телефонные звонки не отвечает. Она же не могла уехать куда-нибудь, не предупредив меня! У нас ведь совместная работа…

— Хм… — Розанов забарабанил пальцами по столу, — …интересное кино…

— Она вам, случайно, ничего не говорила?

— Не говорила… — ответил Розанов. — А на мобильный звонил?

— Конечно, — отозвался Гордеев. — Глухо.

— Так… — Розанов помрачнел. — И давно ее нет?

— Три дня. Значит, вам она совсем ничего не говорила?

Розанов отрицательно покачал головой. По его лицу было заметно, как он обеспокоен и расстроен.

— Она бы ведь предупредила, если бы собиралась куда-то уезжать?…

— Ну конечно, предупредила бы! Она, мне кажется, очень ответственный человек.

— Вот и я думаю, что-то здесь не так…

— «Так», «не так»! — Розанов встал из-за стола и заходил по комнате. — А ведь это все ты!

— Что я? — не понял Гордеев.

— Она ведь твоя подопечная, твоя стажерка. — Розанов остановился рядом с Гордеевым и ткнул в него указательным пальцем.

— Ну и что? — развел руками Гордеев.

— А то! — строго объяснил Розанов. — Не уследил! Вот так доверяй тебе подрастающее поколение. А говорил: «У меня талант Макаренко»…

— Подождите, подождите, Генрих Афанасьевич! — запротестовал Гордеев. — Что значит — «не уследил»? Я же не сиделка, не нянечка в детском саду. Лида взрослый человек… Самостоятельный.

— Ты — учитель! — поднял указательный палец Розанов. — Ты — старший! А потом, я видел, между вами искорка пробежала…

Гордеев решил не углубляться в эту тему.

— Ну кто же мог знать, Генрих Афанасьевич! И потом, вы так говорите, будто случилось что-то непоправимо страшное. Мы еще ничего не знаем!

— Не знаю, страшное — не страшное, но что-то случилось, это точно, — твердо сказал Розанов. — Так просто она исчезнуть не могла.

Гордеев с опущенной головой сидел за столом и чувствовал себя провинившимся школьником в кабинете директора. «Ничего себе обвинения, — думал он. — Оказывается, это я еще во всем и виноват! Хорошенькое дельце!»

— Ну и что ты собираешься теперь делать? — строго спросил его Розанов.

— Найти ее, — ответил Гордеев, пожимая плечами. — Что я еще могу сделать?

— Как? Где искать будешь?

— Не знаю…

Розанов наконец перестал ходить по комнате, сел опять за стол и внимательно посмотрел на Гордеева.

— Ты бывший следователь, поэтому должен знать, — веско сказал он.