Черный плес (СИ)

И мы решили уехать. Куда угодно, только бы подальше от того человека, которого мне больше всего на свете хотелось видеть, ждать, любить.

Решить было легче. На деле оказалось, что учебный год, безденежье, страх и любовь не позволяют мне покинуть Прямухино.

До лета мы дотянули. Никиту я не видела, хоть и подстраивала наши встречи, как бы невзначай. Но небеса видимо хранили его от этих встреч. Мы разминались у магазина, я опаздывала на тот автобус, в котором ехал Никита, заболевала, когда Илья решался, наконец, съездить к родителям, с которыми жил его брат.

Во время своего летнего отпуска у нас погостила немного Олеся. Она горела желанием увидеть Никиту. Развести нас с Ильей. И выдать меня замуж за его брата. Я твердила ей, что это невозможно. Потому что не для того я выходила замуж, чтобы разводиться. Потому что просто нельзя построить счастье на несчастии.

Олеся возмущенно качала головой, но не спорила. Наверное, поняла, наконец.

Потом она уехала, и я заскучала. Такая тоска охватила, казалось, что от нее даже умереть можно. Как будто жизнь из души тянула. И тогда я отправилась к своей родственнице – Еве. Когда-то мы общались с ней тесно, потом я потеряла интерес к дружеским посиделкам, а теперь, спасаясь от своей тоски, снова захотелось с кем-то поговорить.

Я плакала и жаловалась на жизнь, отпивая понемножку из стакана водку, так что к вечеру тоска почему-то стала глобальней, тело стало существовать отдельно от хозяйки, а голова работала только в одном направлении – хотелось увидеть Никиту.

- Я понимаю, что Илья надежный, любящий, что с ним я – за стеной каменной. Но если не мой это человек, то будь он, хоть ангелом, что я поделаю? Ну не мой он. А когда твой, то уж пусть там разное может быть, понимаю, что и не идеал, и трудно с ним, но – мой. И тогда уже все преодолеешь, с другим настроем тогда вообще жить будешь. Как мне не хватает этого ощущения покоя, когда душа уже не рвется никуда потому, что уже нашла причал свой. Но – невозможно. И горько так. Но с другой стороны – без этой-то горечи уже и пресно. Реанимацию как проводят? Шоком. Вот и мне, чтобы жизнь не угасала, нужна реанимация. Шоковой любовью. Я эту свою любовь к Никите ни за что и ни на что не променяю, потому что без нее уже и я - не я буду. Но как же хочется все исправить! Ведь так плохо! И ему еще хуже. Как он бедный мучается! Эх, можно бы было жизнь назад отмотать! – последние слова заставили меня крепко задуматься.

Кажется, в моей жизни уже было когда-то что-то подобное. С возвращением назад.

- Как это ты все понимаешь про любовь? – отвлекла меня от размышлений тоже захмелевшая Ева, - Может, ты себе сама придумываешь? Или так – по привычке все думаешь, что Никиту любишь?

- Не знаю, мне не объяснить. Просто он – это мир, это все. Понимаешь?

- Нет, - честно призналась Ева, - у меня такого не было.

А потом меня охватило такое жгучее желание увидеть Никиту, что, не слушая уговоров Евы и своей совести, я постучала в окошко дома, в котором жил мой любимый. Может быть, он почувствовал, что это я, а может быть, просто повезло, но на мое счастье, на крыльцо вышел именно Никита. Он стоял на верхней ступеньке, сложив руки на груди, а я смотрела на него снизу, и мне казалось, что слышала, как бьется его сердце.

Я не помню, как поднялась к нему на крыльцо, но тепло его щеки, в которую я уткнулась лбом, мне уже не забыть никогда.

- Мне без тебя трудно, - прошептал он.

- А мне без тебя – никак, - тоже шепотом отозвалась я, - никаких красок, никаких звуков – ничего. Душа как слепая и глухая.

- Что дальше-то, Ксень?

Если бы я знала!

Мы постояли еще немного, потом я решила вернуться к Еве. Уговорив Никиту не провожать меня, я прошла мимо дома родственницы, за деревню и направилась к черному плесу. Потому что вспомнила, что кто-то рассказывал мне, что, если донырнуть до плоского камня, лежащего на дне плеса и загадать желание, то оно непременно сбудется. И, кажется, даже у кого-то получилось. На берегу я потопталась в нерешительности – лето солнцем не баловало, и вода в Осуге была еще холодной. Но возвращаться в свою тоску не хотелось еще больше, чем мерзнуть в реке. Поэтому я как была, в одежде бросилась в плес. От холода перехватило дыхание, но я заплыла на середину, вскрикнула: «черный плес, помоги!» и нырнула. С первого раза нырнуть глубоко не получилось, но я каким-то невероятным усилием успокоила дрожь в теле и страх в душе, вдохнула глубоко и скрылась под водой снова. Зажмурившись, я устремилась к заветному камню, и невероятно, но мои пальцы дотронулись до него. В этот момент я успела подумать: «Хочу вернуться в свое прошлое».

          Последнее воспоминание о том вечере – я мокрая, холодная и несчастная вернулась к Еве. А потом все потонуло в потоке слез.

Часть третья.