Черный подснежник

Промолчал, хоть и саднило внутри от обиды. Просто он помнил, что именно комдив Котов закрыл глаза на нарушение танкистами его приказа и помог им избежать трибунала. Да и имел право генерал на такой резкий тон, в армии с дисциплиной и субординацией строго – приказ выполняют без пререканий. Тем более когда лейтенант делает замечание генералу – совсем неслыханная дерзость. Ему, Соколову, казалось, что сейчас важнее всего сдерживать нападения немцев на «невском пятачке». Но если приказал комдив отправиться в сопровождение автоколонны, то так тому и быть. Осталось лишь выделить самого опытного танкиста из экипажа «тэшки» для отправки на учебный полигон. Здесь у Алексея сомнений не было – конечно, старшина Логунов, у которого опыт финской войны и три года сражений против гитлеровских войск. Василий не только меткий башнер танка Т-34, но и по-отечески ласково и понятно сможет объяснить танковую науку молодым бойцам, рассказать о том, как действует каждый узел в советской бронированной машине. Поэтому, не дойдя до капитана с политруком, что теперь дымили вдвоем возле шаткой заваленной оградки старой церквушки, Соколов повернулся к могучему сибиряку:

– Василий Иванович, вы самая лучшая кандидатура для отправки на учебный полигон. Будете передавать опыт молодым танкистам, заодно и подберете мне состав для роты, чтобы наконец обученный и в полном комплекте экипаж был у нас в каждом отделении.

– Хорошо, товарищ лейтенант. Мы пойдем тогда с Николаем, – кивнул старшина. – Поможет мне вещи собрать.

На самом деле и собирать было особо нечего, много ли хранится в солдатском вещмешке: сменный тельник, портянки, обмылок, трофейная бритва, сухпаек из чая, консервов и сухарей, ложка да котелок; и самое важное на войне – письма от любимой женщины, Любушки Бочкиной. Коротенькие, на осьмушке бумаги, они грели сердце старшины, напоминая о том, что его всегда ждут и беспокоятся о нем. Как он сейчас опять беспокоился за пасынка и его самостоятельную операцию. Колька, кажется, и сам осознал что-то важное после яростной порки ремнем. Парень вдруг замедлил шаг:

– Дядя Вася, обещаю, что не буду на рожон лезть. Мамой клянусь.

Логунов стремительно и коротко обнял Кольку, хлопнул ручищами по плотной мускулистой спине – вон как возмужал, налился силой мальчишка. Уже и не парнишка, который пришел служить в танковое отделение под началом старшины Логунова, а опытный вояка.

– Ты уж извини, если сгоряча я приложил жарко. Это от заботы все, матери твоей обещал, что живой ты с войны вернешься, Николай. Да и мне на твоей свадьбе погулять охота, хоть своих не дал бог детей, только ведь ты мне как сын родной. Внуков хочу увидеть, понянчиться.

– Батя, я вернусь, обязательно вернусь, – горячо пообещал Николай.

Логунов выпустил его из объятий, отвернулся смущенный, скрывая, как блестят глаза от слезной влаги, и зашагал дальше, будто не было этой минуты тепла между ними. Снова они командир и подчиненный, башнер и заряжающий одного танкового отделения.

В это время командир батальона обеспечения, одноногий Макар Прохорчук, так же горячо жал руку лейтенанту Соколову:

– Да не передать словами, товарищ танкист, как я рад, что вы с нами пойдете. Немец ведь лютует, раньше через озеро шли обозы, но сейчас уже лед тонкий – лучше не соваться. Коридор пробили, но там такое… – Фронтовик в волнении снова закурил пахучую самокрутку. – Минирования много, обстрелы почти постоянно ведутся, диверсии. До линии фронта ведь всего четыре километра.

– А сколько протяженность самой дороги? – уточнил Алексей, пытаясь представить будущий маршрут.

– Ширина восемь, длина одиннадцать километров, – по-военному отрапортовал Прохорчук, затем с печальным видом вздохнул: – Там ведь ребята дорогу строят, стройбаты, ее уже «коридором смерти» прозвали, столько людей полегло. Не хотят фашисты город отдавать.

– Ничего, прорвемся. – Лейтенант в это время был уже сосредоточен на планировании операции и не давал волю сожалению или страху. – Можете показать на карте этот отрезок пути? Я заранее просмотрю труднопроходимые места для танков.

Он достал из планшета на тонком ремне полученную в штабе топографическую карту Ленобласти.

– Там все труднопроходимые болота кругом. – Капитан выпустил клуб табачного дыма. – Поэтому и решили сделать железку. Новую ветку построить, чтобы соединить линию Кировской железной дороги с Ириновской линией в районе Шлиссельбурга.